Балаклея (Ново-Серпухов), при речке Средней Балаклейке, носит в своём татарском имени след того, что здесь когда то имели юрт и пристанище для стад татары. С половины XVI столетия здесь уже стояла, с 1 апреля по октябрь, русская стража, которая смотрела за движением крымцев[1]     Балаклейские земли, орошаемые тремя Балаклейками и Донцом, богатые разным лесом и травой, и поныне ещё доставляют жителям своим богатые средства к жизни. Потому, естественно, что преследуемые Униею казаки очень рано заняли Балаклею. Чугуевцам не совсем нравилось, что выходцы заняли прекрасные угодья, и потому из Чугуева писали царю: «на речке Балаклее и у колодезей Черкассы стоят станами и пасеки строят и всякими промыслами владеют». Царь Михаил Феодорович, в грамоте своей от 15 мая 1647 года, писал: «которые Черкасы живут в Чугуевских местах для всяких промыслов: и ты б к тем Черкассам послал служилых людей конских, велел им сказать, что Чугуевская земля и всякие угодья искони века нашего Царского Величества Московского Государства, и они б с той Чугуевской земли со всяких угодий Чугуевских сошли в Литовскую сторону тотчас добровольно, без всякого дурна; а только они с Чугуевской земли и с Чугуевских угодий добровольно не сойдут и учнут житии на Чугуевских землях и во всяких Чугуевских угодьях: их, по нашему указу, с Чугуевской земли и со всяких угодий велеть ссылать неволею в Литовскую землю и без задора».

            По Чугуевским бумагам не видно, остались ли эти черкасы в Балаклее, или удалились? В первом случае им стоило выпросить у царя грамоту на земли.

            В 1700 году Балаклейский протоиерей, в своём священническом показании, между прочим, писал следующее:

            «В прошлом 171 (1663) году, как пришли мы под Государеву руку из-за Днепра с тестем своим, с бывшим Полковником Яковом Черниговцем, заняли на пустом месте по реке Донцу плотину и построили мельницу». Далее говорит; что эта мельница сожжена татарами, а в мельнице, построенной тут же полковником Фёдором Шиловым, протопопу принадлежит один только амбар и тот общий с сотником. Затем пишет: «Да в прошлых годах на полевой реке Балаклее построили мы с тестем своим, для крепости от воинских людей, город и для воды плотину. А в 174 (1666) году с бывшим полковником, тестем своим, Яковом Черниговцем, город Балаклею от измены Ивашки Брюховецкого стерегли и за осадное сиденье, и что мы с тестем призвали и построили города на бродах Савинской, Андреевы Лозы и Бишкин и по черте за освященье 24 церквей дано пашенной земли 8 четей. И на той земле посадил было я на броду слободу, призвав из-за Днепровских городов человек 20, и тех Черкас разорили воинские люди и мои всякие пожитки побрали, а ныне тою землёю владеют того города жители».

            По бумагам, Яков Евстафьевич Черниговец с 1668 года постоянно называется Балаклейским полковником, и в Балаклее, кроме пана полковника, видим «пана сотника Балаклейского Максима Шумейку, атамана полкового Балаклейского Ивана Коляду и инших на уряде зостанших», то есть полковую старшину.[2] Однако после Черниговца в Балаклее уже не было полковника: Балаклея поступила в ведение Изюмского полковника Донца.

            Крепость Балаклейская, по которой Балаклея и без полковника Балаклейского называлась городом, состояла из вала, рва и дубовой огорожи с башнями.[3] При нынешнем положении Балаклеи уже не первый десяток лет стараются сгладить рвы и валы бывшей крепости, однако ещё не всё успели уничтожить.

            Так как с 1817 года здесь имеет пребывание Серпуховский полк, то Балаклея названа Ново-Серпуховым.

            Соборный храм города Балаклеи построен был, без сомнения, полковником Черниговцем в 1663 году; он был посвящён славе Преображения Господня. Так называется он в царской грамоте 1683 года и в бумагах последующего времени до 1700 года. После того соборный Балыклейский храм называется уже храмом Успения Богоматери. В указе Консистории 1728 года читаем: «сего июня били челом Его Преосвященству города Балаклеи Соборной Успенской церкви попы Василий Зеленский да Антоний Бресловский, а в челобитной их объявлено: прошедшего мая 27 числа имелось в оной церкви священнослужение и после служения, за несмотрением церковных служителей, от свечи зажжено было на престоле и сгорела престольная одежда» и прочее. Указом предписано устроить вновь престол, срачицу и индитию и освятить «по уставу, как о том повелевается в Требнику Могилянском».[4]

            В 1789 году освящён нынешний каменный храм в честь Успения Богоматери, заложенный, как говорит надпись на кресте, в 1779 году.

            Высоким благотворителем древнего соборного Балаклейского храма – был царский дом Петра Великого. По описи 1823 года к царским дарам в Балаклейском соборе принадлежат: а) евангелие малого формата, печатанное по повелению Великих Государей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича в 1685 году; б) Священническая риза золото-серебряной парчи с шитым по бархату оплечьем, на котором изображены Спаситель и Апостолы и которое украшено жемчугом; в) колокол с следующею надписью: 191 (1683) года июня 9 по указу Великих Государей из разряду вестовой колокол, веса 10 пуд, послан в Балаклею. Опись 1823 года показывает весьма вероятное, когда говорит, что Евангелие и риза подарены Петром Великим «во время путешествия». Исторически известно, что Пётр, возвращаясь из Азова, откуда выехал он 27 мая 1709 года, проезжал в Полтаву через Изюм и Балаклею.

            Далее, в нынешнем храме хранятся 1) древние книги:

            а) Евангелие, печатанное по благословению патриарха Парфения, тщанием братства Святого Духа, в Вильне 1644 года. Оно отличается не малым числом разностей от нынешнего текста. По местам особая расстановка знаков препинания даёт особый смысл, как на пр. на л. 231 «и область даёт ему и суд творити, яко сын человеч есть». Поставленная здесь точка даёт особый смысл целому стиху.

            б) Евхологион «благословением яснепревелебного у Бозе Господина Отца Петра Могилы Митрополита Киевского», в Киеве 1644 года с надписью: «719 года ах Соборный Поп Григорий Данилович купил сию книгу за цену 10 руб. у Фёдора Окунеевича, который был в неволе».

            в) Триодь цветная, Московской печати 1680 года, октоих, Московской печати, 1683 года, евангелие, Московской печати 1685 года, минеи служебные 12 книг, Московской печати 1724 года, другой экземпляр 1735 года. Новый завет без выходного листа, но с надписью: «принадлежит в Балаклейскую Успенскую Церковь, куплена за 3 рубля 1721 года».

            2. Крест серебряный вызолоченный, весом в 2¾ фунта, с вырезанными на нём буквами: «С. К. П. Т. Д. С. Год 1748», то есть сей крест подал Терентий Данилович Столбовой 1748 года.

            3. Икона Божьей Матери малорусско-греческого письма, на холсте. Она поступила в храм в незапамятное время и едва ли не принесена первыми поселенцами Балаклеи. Около 1804 года Бурлуцкая помещица сделала на неё серебряную шату в 8 фунтов.

            По делу 1731 года видим при Балаклейской Успенской церкви школу; а по переписи 1732 года – две школы.[5]

            По ведомости 1732 года в городе Балаклее, кроме соборного Успенского храма, показаны два храма: храм Святителя Николая и храм Покрова Богородицы.

            Между древними антиминсами хранится антиминс, выданный «в город Балаклею, в храм Святителя Николая в 1678 году» за подписом Мисаила, Митрополита Белгородского. Это, конечно, первый храм Николаевский в Балаклее.

            До нас дошло сведение и о том, для кого построен был сей новый храм, сведение в высшей степени любопытное и в том отношении, что в нём виден характер бедных страдальцев Унии и отношение к ним чугуевцев.

            Извлекаем выписку из следственного Чугуевского дела 1678 года. Показание Чугуевского сторожа сходное с показанием стрельца: «наехали в Удском стану на реке Подовке перехожих Черкас с жёнами и детьми Никифора Сотникова с товарищами, а из которых городов Черкасы в вновь построенные слободы шли, не ведают. И в тех же урочищах на реке Подовке голова Гаврила меньшой Малишев, да Чугуевские Приказные избы подъячий Григорий Протопопов тех черкасс самому ему и Чугуевскому стрельцу Афоньке ограбить велели».

            Черкасы в жалобе своей показывали, что они «шли на житьё в Балаклею из Малороссийских городов», что у них отнято много вещей: платье, деньги и что голова называл себя пред ними Чугуевским воеводою: но сторож и стрелец подтвердили только последнее, а о вещах и деньгах сказали, что не видали, кто взял их.

            Последствия сего судебного допроса не видны в деле.

            По делам 1791 – 92 годов видно, что при Николаевском храме были два священника: Лука Будянский и Пётр Якубович. Храм сей закрыт в 1825 году и перенесён на Яковенковы хутора, принадлежавшие к Балаклее, и составившие тогда военное поселение Яковенково. Туда вместе с храмом перешли книги, поныне целые: евангелие Московской печати 1735 года, с надписью: «продано Балаклейскому священнику Иоанну Николаевской церкви»; триодь цветная, Московской печати 1747 года, минеи служебные 12 книг Московской печати 1747 года, триодь постная, Московской печати 1748 года.

            В 1722 году по делам видим в Балаклее «поповского старосту Покровского попа Ивана».[6] Но как задолго до того времени построен был в Балаклее первый Покровский храм, доподлинно неизвестно. Из того, что в 1751 году есаулом Михаилом Пештичем построен был в Балаклее новый Покровский храм – можно заключать, что предшествовавший тому храм существовал, по крайней мере, с 1700 года. Нынешний Покровский деревянный храм построен в 1791 году и возобновлён в 1849 году.

            В сем храме сохраняются: 

            а) Напрестольное евангелие, печатанное в Львове 1690 года тщанием братства, по благословению Патриархов, при польском короле Иоанне, с надписью о том, что «раб Божий Иосиф Феодорович одменил сию книгу кохраму Покрова Пресвятой Богородицы в Балаклее».

            б) Служебник, печатанный «между Патриаршеством» в Москве 1705 года.

            в) Святой потир серебряный в 4 фунта, на котором финифтяные иконы осыпаны дорогими камнями.

            Балаклейский соборный причет, за услуги полковника Черниговца и его зятя, бывшего священником и потом протоиереем собора, Даниила Степанова, по царским грамотам получал отсыпной хлеб и некоторое время денежное жалованье 17 рублей 16 алтын.[7]

            Вот царская грамота о выдаче хлеба: «от Царей и Великих Князей Иоанна Алексеевича и Петра Алексеевича, всея великой и малой и белой России Самодержцев, в Чугуев Стольнику и Воеводе нашему Никите Исаевичу Скрипицыну. Пожаловали мы, Великие Государи, города Балаклеи Соборной церкви Преображения Господня Протопопа Даниила с братьею, велели им дать нашего жалованья хлебные руги на нынешний 194 (1686) год, а впредь давать погодно, Протопопу ржи по 7 четвертей, овса тож, попу ржи по 5 четвертей овса тож, дьякому ржи по 3 четверти, овса тож, дьячку по 1½ четверти овса тож, в Чугуеве из житниц. И как к тебе ся наша грамота придёт: и ты б о даче нашего жалованья хлебные руги того ж города Соборной церкви Протопопу Даниилу с братьею на нынешний 194 (1686) год и впредь учинить по нашей Великих Государей грамоте. И списав с неё список, оставить в Чугуеве в Приказной избе, а подлинную нашу Великих Государей грамоту отдать тому Протопопу с братьею впредь для наших Воевод и приказных людей. Писано на Москве лета 7194 ноября 18».

            Балаклейцы заслужили своими делами, чтобы история внесла их на свои страницы.

            Мы будем говорить о балаклейцах словами древних Чугуевских актов.

            «Лета 7173 (1665) июля 15 память в Чугуев из Белгорода Фёдору Хлопову. В нынешнее 173 сего же числа писал к боярину и Воеводе Князю Борису Александровичу Репнину из Змиёва Василий Ребинин; а в отписке писано: июля 15 в 5 часу ночи писал к нему, Василию, в Змиёв из слободы Балаклеи атаман Яков Черниговец, что многие воинские люди Нагайские Татары под Балаклеею многих в полон побрали и стоят под слободою и хотят взять; да те же воинские люди Татарове пригоняли под Змиёв, от города в 10 верстах»81 (81 – От 23 июля 1665 года получена в Чугуеве Царская грамота с известием, что из Крыма выступило много Татар, и с подтверждением принять все меры осторожности).

            Отписка Чугуевского воеводы Белгородскому 1668 года:

«Посылал я из Чугуева Чугуевцев городовые службы в Балаклею на стойку по 30 человек, переменяючиь помесячно. И стояли в Балаклее по 17 июня; из Балаклеи в Чугуев съехали июня 23 Чугуевцы дети боярские Василий Левин с товарищами 30 человек и подали сказку: съехали они из Балаклеи с застав для того, что Балаклейский атаман Яков Черниговец со всеми Черкасами, с жёнами и детьми, сидят в городку в осаде, а их в городок день и ночь не пущают. И они убоялись изменников Черкасов и воинских людей Татар, с застав с Балаклеи съехали».

            Он же к нему же:

            «176 (1668) июня 22 дня писал ко мне из Балаклеи Атаман Яков Черниговец, что приходили под Балаклею неприятельские люди и изменники Черкасы Вепренские со многими людьми и приступали к городу с двух сторон, и многих неприятельских людей они побили и двух человек языков взяли. И те де языки ныне в Балаклее. Да июня 21 приходили под Балаклею сын Серка, а с ним было изменников Черкас 200 человек, а у них де с теми неприятельскими людьми был бой и к городу не пропускали и многих неприятельских людей побили».[8]

            Память князя Григория Ромодановского Семёну Борисовичу:

            «В нынешнем 179 (1670) году октября 26 дня писал ты к нам в Белгород, а в отписке твоей писано: октября 25 приехал из Балаклейской слободы поп Данило Степанов, Полковника Якова Черниговца зять, а с собою привезли вора и клятвопреступника, Балаклейского Черкашенина, Андрюшку Быня, который был с воровскими казаками под Балаклеею и под Змиёвым, и убил с воровскими казаками Полковника Якова Черниговца, догнав у Андреевых Лоз. И тебе б, по указу Великого Государя, того Андрюшку прислать в Белгород».

            К счастью края, храбрый Черниговец остался жив после разбойничьего на него нападения. Он продолжал летать соколом за татарами по степям Украйны и бил их, где только мог, хотя и не всегда без потерь. Так показывает Чугуевская переписка.

            От 24 апреля 1673 года Балаклейский полковник Яков Евстафьевич Черниговец писал к Чугуевскому воеводе Фёдору Прокофьевичу Соковнину:

            «Стою с своим полком на Осколе, на бродах. Посылал я казаков своих на долину Шабалину на шлях, и они нашли сакму свежую».

            Ему же он же:

            «Ознайменую тебе, же доконечне Татары есть на сем боку Оскола, а перешли они в неделю в ночи через Оскол доконечне с полтора сотницы».

            От 27 апреля 1673 года Печенежский сотник сообщил Чугуевскому воеводе известие с Тора: «одноконечне Татарове по сю сторону Оскола на речке Сенькове, и много товариства Черниговец потерял. Да от тех же Татар вышел полоненник и сказывал, что де стоит орды 6000 Нагай, и хотят идти на Государевы города».

            Балаклейский полковник ему же:

            «В нынешнем 181 году мая 18 ведомо нам учинилось от нашего казака, что многие воинские люди Татаре перебрались чрез Оскол, и тех Татар сакма большая, тысячи две и больше».

            Он же Чугуевскому воеводе Осипу Андреевичу:

            «В нынешнем 183 (1675) году апреля 4 числа учинилось мне вестно в Булаклее от Береченского сотника, от Панаса Трофимова с товарищами, что Калмыки с Татарами за Осколом кочуют и с жёнами, и с ними Татаре есть, и будут под Государевы города под Валуйки, и под наши города войною ходят по часту. И тебе, Господине, учинить по указу, отписать в Белгород, чтобы нам, по указу Великого Государя, и с Харьковским Полковником Григорием Ерофеевичем указано на тех неприятелей пойти войною и сбить их с того поля. От них шкоды много чинится. А что у тебя против сего учинится, отписать ко мне в Бурлук».

            Он же к нему же пишет, что вследствие отписки его, воеводы, от 16 мая ходил он за Оскол, доходил до Валуек, пересмотрел все дороги, но нигде не нашёл калмыков и татар.

            Он же к нему же:

            «В нынешнем 183 (1675) году июня 4 имел я с полчаны своими бой с Татарами на реке Изюм и на том бою поймали 6 человек Татар Азовских, и в спросе сказали: пришло де в Азов Нагайских Татар много и хотят де идти на Государевы украинные города войною вскоре. И тебе, Господине, о сих вестях, по указу Великого Государя, писати в Харьков, чтоб жили с великим береженьем; а я взятые языки к боярину и Воеводе князю Григорию Григорьевичу пошлю».

            Сообщив известие 8 июня, что партия татар была под Тором, полковник в другой отписке пишет к воеводе:

            «В нынешнем 183 (1675) году июня 17 были за Цареборисовым Татаре, - на три большие дороги, пошли вверх по Осколу. И чают их приходу под Государевы украинные города, под Чугуев и под иные города. И тебе, Господине, по указу Великого Государя, писать о том в Печенеги, чтоб мене ходили на поле. А я с полком пошёл июня в 19 день вверх по Осколу». В новой отписке писал, что татары, бывшие под Мерефой, удалились.[9]

            В 1678 году партия татар была под Балаклеею, но неизвестно, нанесла ли вред. Неизвестно и то, когда и как умер храбрый Черниговец? По сохранившимся бумагам Чугуевского архива, после 1675 года его уже не видно.

            В донесении Чугуевского воеводы Богдана Лачинова от 10 февраля 1690 года видим рассказ балаклейца, бывшего больше 2-х лет в плену, - который вместе говорит об участи Балаклейских казаков в походе 1687 года. «Черкашенин Никита Барабаш февраля 7 показал пред Воеводою: был он города Балаклеи казак; в прошлом 195 (1687) году был в Крымском походе с Харьковским Полковником Константином Донцом в полку Леонтия Неплюева.[10] И как он, Леонтий, с полками пришёл в Запорожье к каменному  затону и переправились с полками за реку Днепр на Киевскую сторону и стал обозами в урочище у Никитина Рога: и на те полки была Белгородская и Крымская орда, и в то число его, Никиту с товарищами, 9 человек за обозом воинские люди взяли в полон. И был он в полону в Крыму в Карасеве (Карасу-Базаре) у Турченина у Али Юсупа. И как в прошлом 197 (1689) году Великих Государей полки к Перекопу приходили: в то число Крымские орды все были в страхе, в великой боязни, и хотели с жёнами и детьми бежать за море, а иные в горы от наступления великих ратных людей. А полоненников всех в то время перековали и пометали в ямы и хотели в тех ямах жечь. Декабря 1, 198 (1689) года, откупил его у Турченина Опошенский житель, Грек, Иван Милевский, отдал за него 70 талерей и отпустил его за порукою собирать в платёж за себя откуп».[11]

            Гордон пишет, что в 1688 году татары «вступили в Украину, и Леонтий Неплюев вместе с Гетманом хотели делать поиски над ними: но Татары захватили у Балаклеи несколько человек и возвратились назад».

            Видно, что Гордон не имел сведений о том, что делали в этом году татары в Балаклее и в других слободах Украйны. Иначе он не стал бы так легко говорить о Балаклее. По Чугуевской переписке видим, что 1688 год был один из самых тяжёлых для Украйны и в частности для Балаклеи.

            В июне Азовские татары, в числе 5000, явились у Савинцев; в числе их были янычары; с ними было 3 пушки; июня 6 всей массой осаждали табор казаков, стоявших на линии, вблизи Валок; 11 июня партия их ограбила Лиман и Бишкин; июля 9 одни страшно ограбили Савинцы, а другие то же делали под Балаклеей. Вот донесение о Балаклее из Балаклеи.

            «Июля 9 были Татары под Балаклеею и на Балаклейских полях взяли Балаклейских казаков 22 человека и одного убили, да городовой службы взяли 5 человек». Июля 12 пришёл в Балаклею Павел Михайлов, балаклейский казак, один из взятых 9 июля, и объявил, что «на Тарабаковой луке было 200 человек Татар, а на другой стороне Донца было с 2000 и больше, да с ними же были Янычары и 3 пушки».

            Июля 13 они во второй раз явились под Балаклею; перейдя Донец в 2-х верстах выше Балаклеи, они «под Балаклеею многих людей на полях побили и поранили и в полон поймали». Полковник Григорий Донец щедро отплатил грабителям под Андреевкой, - разбил и отнял у них всё пограбленное под Балаклеею и в Андреевке. Тем не менее, когда «Татаре металися чрез Донец, многих Балаклейских и Андреевских жителей на броду порубили и потопили».

            Балаклейцы сильно уныли от таких бед, особенно когда представляли себе, что им и ещё не миновать нападения татарского. Они даже хотели бежать из Балаклеи, куда глаза глядят.

            Вот что писал Чугуевский воевода к Белгородскому:

            «196 (1688) года июля 31 писал ко мне из Балаклеи Никифор Яцын. Июля 30 Балыклейский казак Матвей Ткач, быв ниже Балыклеи в лесу на Донце в 1½ версте от Балаклее, видел за  Донцом, идёт знамя лазоревое вверх по Донцу к мельнице, которая на Донце в 2 верстах от Балыклеи. Никифор прислал, чтобы прислать к нему для сбереженья пеших ратных людей; а города большой и малый, все огнили и развалилися, а делать некем; в приходе неприятелей в нём быть страшно; мещан в Балаклее 200 человек и у них нет ружья, а казаки ведоми Харьковскому Полковнику». Чугуевский вестовщик донёс: «в Балаклее жители ожидают прихода неприятельских людей и на поля с посада не ходят, хлеба не жали; а говорят, что за вестями хлеба не жали и от разоренья неприятельских людей стало худое житьё в Балыклее и они пойдут в разные города, покиня свои дворы».

            Вероятно, что для успокоения несчастных балаклейцев послан был отряд из Чугуева против татар. Татар не было под Балаклеей в начале августа. Но балаклейцы всё-таки не спаслись от них.

            После того, как 17 августа ограбили они Мерефу, Соколов, Змиёв, Бишкин, 3 сентября опять напали на Андреевку и Балаклею.

            «Сентября 3, 197 (1688) года Татарове перешли чрез Донец выше Балыклеи и ниже Андреевых Лоз на броду, подле Еченкова Кута многие орды Татар, и с ним Янычары, и были те Татаре под городами Андреевы Лозы и Балыклеею, побрали в полон Андреевских и Балыклейских жителей и побили многих людей». Так писал белгородский воевода.

            По отписке из самой Балаклеи взято в плен 15 человек балаклеевцев. Чугуевский воевода на другой же день послал в Балаклею капитана, 200 солдат и 100 чугуевцев. Но отряды 5 числа уже не застали татар на левой стороне Донца, те перешли реку выше Бишкина чрез лес по засеке и на броду многие перетонули. Из реки вытащено 16 человек. По платью и шапкам оказалось, что утопшие были частью турки, частью Кубанские черкесы и раскольники, действовавшие тогда под властью Крыма за одно с мусульманами; найдены также саадаки и сабли.

            Этим ещё не ограничились бедствия балаклейцев в этом году. Они должны были подвергнуться страху за жизнь от чумы, опустошавшей Азов, им надлежало принять стеснительные меры разных предосторожностей. В донесении Чугуевского воеводы в Белгород читаем.

            «Ноября 4, 197 (1688) года, Чугуевцев, боярский сын Кондратий Дюков, бывший в Балыклее для получения сведений о Татарах, доносил Воеводе: при неприятельских людей при нём никаких вестей не было.  Только до его приезду вышли из полона из Азова Балыклейских жителей Черкас 2 человека, а иные вышли при нём. И тех полоненников Балыклейские жители к себе в посад не пустили, а держат их за посадом на подворках. А слышал он от Балыклейцев, что те выходцы из Азова, а в Азове моровое поветрие и помирают язвою. Да от Балыклейских жителей слышал он, что полоненники Балыклейцев, которые пойманы в полон нынешнего лета, человек 30 мужеска и женска пола, из Азова идут в Балыклею; а умерло из них только 2 человека, а в Азове ль, или в дороге померли полоненники, про то подлинно не слыхал».

            По отписке из Балаклеи, вышел ещё из Азова в конце октября один пленник Балаклеец, который, по его словам, взят был в плен 3 сентября 1688 года.

            «Думному дворянину и Воеводе Семёну Протасьевичу (Неплюеву) Андрей Малютин. Декабря 29, 200 (1696) года, был Балыклейский сотник Гаврила Могилка за рекой Донцом на устье реки Береки в пасеке своей, и Татарове приходили к его пасеке и его, сотника, зоставили и взяли было челядинца его, и тот челядинец ушёл у них; а по сказке его, сотника Гаврилы, приходили к нему в пасеку неприятельские люди декабря 21, на ранней заре, человек с 20, и они от них отбилися, а чает он многих людей».

            И в 1696 году Балаклейский протоиерей Даниил писал: «на той Украине жить недьзя, прокормиться нечем, ради приходу Татар пахать нельзя».

            В 1697 году Лиманский сотник Укол Лубенский доносит в Чугуев: «ведомо чиним, что сего мая 15 числа писал к нам в Лиман с Андреевки Тарас Кадигробенко, - прибег Балыклейский сторож и сказал, же видел он орду великую на том боку Донца».

            Присовокупим к сему сведение 1688 года о сторожевой службе Балаклейцев.[12]

            «На Балыклейском броду, что на устье речки Балыклейки, по осмотру того броду на 20 сажень, острожка, башни и надолб нет. На том броду на стороже стоят Балыклейские жители 20 казаков и мещан. Тот брод от города в 2 верстах».

            «На Креднянском броду на стороже стоят Балыклейские жители 20 человек казаков и мещан: казаков 8 с ружьём и 4 без ружья. А по осмотре того брода на 20 сажень, осторожка и башни и надолоб нет».

            «От того Креднянского броду, едучи к городу Балаклее, подле бору построены надолобы и караульная башня. А по осмотру тех надолоб на сто сажень – и во многих местах те надолобы огнили и обвалились. Подле тех надолоб рыжеватое озеро».

            После этого осмотра сделано следующее:

            «На Креднянском броду построены две тынянки и окладены дерном; меж ними огорожено тыном; на 10 сажень на броду Хомутки от озера Крывого засечено лесу мерою 100 сажень».[13]

            Следует заметить, что по Универсалу Изюмского полковника 1712 года видим Креднянского священника, и следовательно в Креднянском Острожке в 1712 году был храм. Первый храм построен был здесь, как видели, в 1666 году зятем Черниговца Протоиереем Даниилом. Креднянский храм давно уничтожен.[14]

            Из физических бед Балаклеи старых времён известна, после чумы 1688 года, чума 1719 года, от которой умерли оба священника Николаевской Балаклейской церкви.[15] В недавние времена:

            а) От холеры 1830 года в Успенском приходе умерло, со включением госпитальных, 124 человека; в 1847 – 1848 годах от неё же умерло: в Успенском приходе 95 человек и в госпитале 285 человек, а в Покровском приходе – 65 человек.

            б) В 1848 году град истребил у многих почти весь хлеб, а за недостатком корма следовал падёж скота.

            в) В 1849 году от цинги, продолжавшейся 5 месяцев, умерло в Успенском приходе 79 человек, в Покровском 103 человека, в госпитале 202, а всего 384 человека.

            По переписи 1732 года, в Балаклее – сотник Степан Михайлович Лисаневич с детьми: Елисеем, Яковом, Иваном, Василием и Матвеем; подпрапорные: Михаил, Феодор и Иван Михайлов Пештичи, всего старшины и казаков 265, подпомощников 770, подданных черкасов 169, всех вообще 1358 душ мужских; кроме того в Криничном и Креднянке 264 души мужские, в Балаклейке Пештичей 169 душ мужских.

 

 

Число прихожан.

 

При церквах	1730		1750		1770		1790		1810		1830		1850
	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж	м	ж
Успенской			1060	1056	1248	1288	1398	1483	1684	1730	1090	1035	1415	1431
Покровской			604	590	934	932	961	963	1600	1686	закрыто		1284	1319
Николаевской			948	902	1188	1162	1296	1254	1548	1569	-	-	-	-
А всего	1791	1600	2612	2548	3370	3382	3755	3700	4832	4985	1090	1035	2699	2750