Поход в Швецию. – Смерть полковника Авксентьева. – Движение к Рейну. – Отзыв историка об Чугуевцах. – Переименование в конно-казачий полк. – Штаты. – Поход в Курляндию. – Семилетняя война.

 

«Чугуевский казачий полк был лучшим из всех полков

казачьих войск, сохраняя свое устройство, как в мирное,

так и в военное время, имея особый отпуск для содержания

семейств, Чугуевцы издавна не отвлекались от военного

дела ничем посторонним».

(История Семилетней войны при Императрицы Елизавете

Петровне. Ген.-М. Масловскаго т. III, стр. 234).

«Знаменитый стройностию и прославленный победами

во многих Прусских и минувшей (Семилетней) войны походах

Чугуевский казачий полк».

(Всеподданнейший Доклад Государыне Генерал-Фельдмаршала

Графа Миниха).

 

После небольшого отдыха, с первых же лет царствования Императрицы Елизаветы Петровны, Чугуевцам пришлось принимать участие во всех войнах, победоносно веденных Государыней как в Швеции, так и в Пруссии во время Семилетней войны. Так, в Шведскую войну 1741 и 1742 гг. в войсках генерал-фельдмаршала Леси находились и Чугуевцы.

Под Вильманстрандом с прочею конницею они отразили нападение неприятеля на наше левое крыло. К общему горю, был убит храбрый полковник Авксентьев, не раз водивший со славою своих казаков против турок. Это тот самый отец-командир Чугуевских казаков, благодаря отеческой заботливости которого, как мы видели уже в предыдущей главе, – казаки, оставившие службу по старости лет, за болезнью или за ранами, обеспечены были провиантом и одеждой.

До заключения мира Чугуевцы не выходили из Швеции и с успехом вели малую войну.

В 1747 г. русские войска, в числе 30 тысяч, двинулись к Рейну на помощь морским державам; в составе их были и Чугуевские казаки под командою полковника Булацеля. Автор многих военно-исторических трудов, генерального штаба ген.-м. Масловский, говорит, что полковник Булацель шел тогда в поход «с самым лихим из всех казачьих войск» – Чугуевским полком.

К этому времени (21 июля 1749 г.) по определению Военной Коллегии, Чугуевская казачья команда была уже переименована в Чугуевский конно-казачий полк. В таком составе он участвовал и во всех последующих войнах.

23 декабря 1747 г., бывшей Чугуевской команде повелено состоять из роты и трех рот казаков, и иметь в каждой:

4-х унтер-офицеров и 100 рядовых; обер-офицеров или старшин: при калмыках – 6, при казаках – 7 и сверх того, при команде вообще: 1 штаб-офицера, 1 обер-офицера, 1 литаврщика, 2-х трубачей, 2-х писарей и 1 священника; всего 541 человек. На содержание их ассигновано было 14270 руб. 37 ¾ коп., более против прежних лет на 5342 руб. 53 ¼ коп.

В начале сентября 1756 г., в виду войны с Пруссией, наши главные силы расположились в Курляндии; конница у Кокенгаузена, в составе 6 кирасирских, 4 гусарских полков, 4 т. донцев и Чугуевского полка под командою полковника Булацеля.

Чугуевцы были: в 1-м корпусе Лопухина в Лифляндии, и во 2-м у Вас. Долгорукова в Прибалтийском крае.

11 декабря, по решению военного совета под председательством Апраксина, Чугуевцы пошли на усиление форпостной службы по границе, где производили мелкими партиями разведки, руководимые ротмистром Романиусом; в мае 1857 г. сотня Чугуевцев была в авангарде генерала Брауна.

В 1757 г., июня 18, генерал Фермор вышел из Либавы и направился к Мемелю; 2-го начал обстреливать его, а 24-го город сдался, и 25-го войска наши заняли его. 20-го июля он занял Тильзит и направился на соединение с главными силами. 5 июля полк был назначен на усиление передовых войск. 21-го июля авангардные войска вступили в Пруссию. Чугуевский полк оставался в авангарде, в средней колонне Лопухина.

Трудности походной жизни были увеличены жарою, постом и болезнями, вследствие чего принимались меры к большему времени отдыха для людей и лошадей.

Военные действия начались, по обыкновению, малою войною и небольшими стычками; например, 27 июля Чугуевцы участвовали в отряде Штофельна в отбитии Малаховского и взятии м. Трокинен 30 июля и Инстербурга 31-го, при чем приписывается большое значение действию казаков.

19 августа при р. Гросс-Эгерсдорфе нашими войсками одержана была победа над прусским фельдмаршалом Левальдом.

Неприятель, приблизясь к нашему войску, стремительно напал сперва на левое крыло, а потом и на правое; но в конце концов, пруссаки были разбиты и прогнаны легкими войсками до их лагеря под Велау. Не смотря на эту победу Апраксин

… «со всякою честию и славою, к Тильзиту поворотил для того, чтобы утомленное толикими маршами войско в голодной земле какому либо несчастию не подвергнуть»…

Отступление происходило при тяжелой и опасной обстановке, при чем казаки вновь вызывали одобрение за ловкость, находчивость и умение применить к неприятелю, беспокоившему наши войска до перехода в сентябре за Неман, где и остались на зиму. За это отступление Апраксин был отозван, отдан под суд, а командование поручено генералу Фермор.

В 20-х числах декабря Румянцев выслал передовой конный отряд, в состав коего входили и Чугуевцы под командою полковника Зорича, в Шрейтлаукен, для рекогносцировки и приготовления к переходу войск через Неман по льду между Рагнитом и Тильзитом.

В 1758 г., не смотря на суровое время года, генерал Фермор рано начал военные действия; января 11 им был занят Кенигсберг, куда он вступил торжественно с конвоем Чугуевских казаков. Штофельн, имея Чугуевский полк и 300 гусар, 30 января занял Мариенвердер, а оттуда апреля 2-го, по прошествии льда, перепоавил их за Неман.

Февраля 12-го Чугуевцы ходили в Розенберг для приведения жителей к присяге. 7 апреля Грузинский гусарский и Чугуевский казачий полки через Мариенвердер «строем маршировали и потом через Вислу переправились».

14 апреля на поиски к м. Битау, встретив неприятельских драгун и гусар, бросились на них и гнали за местечко до двух миль.

Разведчики донесли, что через Битавль проходили прусские гусары, переодетые в казачье платье и в пиками. Это известие вызвало приказание быть особенно осторожными, и надеть отличительные знаки, чтобы не попасться в ловушку. Полковник Булацель с 200 казаками ходил на поиск к Зонненбургу и Кроссену; город он обложил военным налогом в 1,000 талеров, с обязательством доставить их в течение двух часов; но, так как в такое короткое время исполнить это для неприятеля оказалось невозможным, то ограничившись 600 талерами, он возвратился в главную квартиру и представил как деньги, так и удостоверение в том, что команда его обид и притеснений никому не делала. Главнокомандующий

«за порядочные его поступки и за содержание строгой дисциплины, помянутые Высочайшим Ея Императорскаго Величества Именем на команду его подарил».

25 апреля, осматривая неприятельский лагерь, казаки наехали на передовой караул, состоявший из 200 гусар; не долго думая, они мигом бросились на них, многих убили и взяли в плен, потеряв с своей стороны 7 человек убитыми и раненными.

26 мая Чугуевцы в правой колонне генерал-майора Панина стали следовать от Душау на Старгар к Конитцу.

Вследствие полученного сведения, что Бютов занят неприятелем, отправлены были на Берент Чугуевцы и гусары, под командою Булацеля, для производства ряда рекогносцировок.

К 28 июня наши главные силы стояли у Лансберга, причем Чугуевцы находились в распоряжении Генеал-квартирмейстера.

2-го июля был занят Дрезден, а 4-го Фридеберг; со взятием последнего досталось много лошадей, а честь победы иррегулярным войскам:

… «Наши гусары и казаки, доносить Еропкин: оказали при сем удивительную храбрость, ибо они с неприятелем дело имели, а конные гренадеры и драгуны только смотрителями были»…

За отличие 4-го июля Еропкин представил к награде особо отличившихся, между коими были хорунжий Чугуевского полка Горлов.

Далее, по случаю возникшего недостатка в продовольственных продуктах, был командирован генерал Штофельн с Чугуевским полком на Сольден и 3-го Июля донес, что

«мещанству приказано 20.000 рацей и 1.000 быков в неделю поставить»

Августа 4-го выступил отряд на поиск под крепость Кюстрин в числе 20 рот гренадер, с 4 единорогами, 2 гаубицами, 10 пушками и Чугуевским полком. Генерал Фермор приказал своему гусарскому конвою и Чугуевским казакам ударить на неприятеля с левой стороны, а пехоте с гусарами спереди, на пушки и прикрытие; в то же время обстреливали город и зажгли его калеными ядрами.

5-го августа Кюстрин подвергся наисильнейшему натиску, причем действия наших войск вызвали восторженное донесение главнокомандующего Императрице, за что армия была щедро награждена; между прочим, выдано было урядникам по 1 р., казакам по 50 к. 7-го августа при взятии города Шведт были захвачены пленные, и, на основании их показаний, главнокомандующий в реляции своей поместил следующий отзыв на вопрос, не чинили ли казаки обид обывателям –

«согласно засвидетельствовали, что наши казаки и калмыки не токмо им самим ни малейшего озлобления или суровости не показывали, но и жителям по деревням никакой-же обиды и разорения не причиняют, чем они генерально довольны и сию справедливость им отдают».

В связи с похвальным отзывом главнокомандующего о действии казаков под Кюстриным это обстоятельство и послужило основанием благодарственного манифеста.

«Весьма храбрая атака наших гусар и Чугуевцев… привела неприятеля в бегство, но при этом убит один хорунжий».

12-го августа Текели донес, что король с 55 тыс. войска переправился через Одер при деревне Целине, почему русские войска немедленно отступили и расположились на выгодной местности при Цорндорфе, а бригадир Берг был командирован с отрядом, в коем участвовали 200 Чугуевцев, к мосту Гюстенбизе «для разорения онаго». Исполнивши данное поручение и прогнав сильный отряд, взявши пленных, Берг пошел на соединение с главными силами к Цорндорфу.

Прусские гренадеры устремились на нашу пехоту, но конница и Чугуевские казаки отбросили их и завладели 26 пушками, 2 штандартами и 8 знаменами. С обеих сторон дрались упорно, потери были громадны, но, не смотря на чувствуемое обеими сторонами нравственное превосходство русских войск, результат сражения не определился; войска, истомленные и расстроенные тремя сутками без сна и отдыха и жестокою сечею, о которой судить можно по потере 16.000 челов. с нашей стороны, ночевали на поле битвы.

На рассвете 16-го русские в полном порядке отступили к Ландсбергу, где стоял Румянцев с 40 тыс. войска. При отступлении казаки везли раненных на заводных лошадях, а пехота тащила на себе отбитые 26 пушек.

По неимению кормов, большая часть конницы была отправлена зимовать к Висле, при чем по «росписанию» Чугуевский полк поместился при 2-ой дивизии, генерала лейтенанта Рязанова в Фрейштадте, провиантом и овсом пользовались из Мариенвердера, а сено «от земли» требовали.

В конце августа Чугуевцы приняли участие в отряде Булацеля, высланного к Шведту для разведок о положении прусской армии, связи со шведами и освещения правого фланга. Главные силы были открыты у Блумберга; о шведской армии что-либо узнать ему не удалось.

В середине февраля 1759 г. чугуевский полк был выслан для подкрепления Далька в Познани, которой угрожала опасность по донесению последнего.

По генеральному расписанию воск в половине мая Чугуевский полк назначен был состоять при генерал-квартирмейстре фон Штофельне, при главной квартире.

При открытии военных действий, вместо генерала Фермора, назначен был 19 июня граф Салтыков. Одним из первых его распоряжений было объединение кавалерии в руках графа Тотлебена, назначенного им командиром гусар и казаков, с правом рапортовать непосредственно самому Салтыкову; в дальнейшем, он отдал дань службы казаков и, отзываясь с самой лестной для них стороны Императрице, – просил об увеличении в действующем войске этого столь полезного рода оружия.

27 июня полковник Булацель с Чугуевскими и донскими казаками был послан к местечку Оборнику на правом берегу реки Варты, где произошла небольшая стычка с прусскими гусарами.

При местечке Львовске казаки опрокинули два эскадрона гусар, убили 14 человек, взяли в плен вахмистра и 5 гусар, потеряв с своей стороны 3 казаков.

Далее, в июле, при движении из Познани в Заморжи, при генерал-квартирмейстре и его штабе в качестве фурьеров, состояли Чугуевцы и пионеры, исправлявшие дороги.

11-го Июля были сделаны из Голцына первые рекогносцировки лично Салтыковым, результатом коих было ночное движение армии к Палицину в обход левого фланга и тыла неприятелю на Клемцель, Буков; движение было исполнено вполне удачно, так как только утром 12-го июля неприятель мог занять выгодную для центра и левого крыла позицию; правый же фланг представлялся более удобным для атаки неприятеля, чем можно объяснить большое количество войск, там сосредоточенных. Чугуевцы занимали третию линию кавалерии, защищая этот фланг, находившийся под начальством Панина.

Расчет Салтыкова оказался верным. После сильной канонады, в 4 часа дня пруссаки направились прямо на наш правый фланг, но были отбиты; попытка 4-х полков пехоты охватить фланг Чугуевцев, была также неудачна: полк бросился «в копья на спешащую к соединению с атакующими наше правое крыло пехоту во фланг», говорить очевидец: «отбросил их назад и захватил одно полковое орудие».

Около 7 часов вечера прусская кавалерия возобновила атаку правого фланга, удачно прорвалась через пехоту, но попала под огонь артиллерии и отбита была нашей конницей: к 8 ч. вечера вполне расстроенный неприятель удалился за Ордер… Поздно вечером утомленные победители

«на костях» слушали благодарственный молебен за дарованную победу и молили Бога за павших товарищей, коих было до 900 убитыми и около 4 т. ранеными».

Трофеи русских состояли из 4 знамен, 3 штандартов, 14 орудий и более 4000 ружей. Благодарственный манифест и выдача полугодового содержания нижним чинам были наградой за понесенные труды.

20-го июля взят был Франкфурт; масса пленных, запасов и крупная контрибуция во-время поддержали нашу армию. Войска наши подвинулись к Франкфурту, но вскоре, вследствие полученных сведений, должны были отступить к Кроссену, охраняясь разъездами кавалерии по реке Одеру.

Чугуевцы принимали самое горячее участие на правом фланге; несколько раз отбивали пруссаков и взяли три пушки. В августе «скоропостижный король», как его у нас называли, напал на Салтыкова под Куннерсдорфом. Плохо приходилось нашим войскам, хотя они и стойко отбивались, но до 5 ч. нельзя было решить, кто останется победителем. Употребив последнее усилие, русские, наконец, опрокинули и погнали Пруссаков в лощину. Видя отступление своих войск, король приказал подполковнику фон-Бидербее с двумя эскадронами лейб-кирасир ударить на Московский и Нарвский пехотные полки, что предоставило только случай Чугуевскому конно-казачьему полку занести на страницы своей истории новое молодецкое дело…Чугуевцы, зорко следя за ходом боя, подобно тому, как и под Пальцигом,

«ударили в копья на этих отборных прусских латников, сбили их, выхватили штандарт, захватили в плен их командира пдп. Бидербее и таким образом отразили эту последнюю отчаянную попытку короля спасти остатки армии. Поражение прусской армии было полное»…

как говорит историк.

Конница, как наша, так и австрийская, преследовала неприятеля.

В виду чрезмерного скопления при войсках раненных, больных и пленных, решено было, под начальством генерал-квартирмейстера Штофельн, отправить их в Познань, вместе с излишними тяжестями. Затем армия стала отступать; в окрестностях Шримма задержалась до половины ноября и, наконец, в декабре устроилась на зимних квартирах за Вислой.

28 сентября отряд выступил и при местечке Геренштадте встретил неприятеля, который, не смотря на численное превосходство своих сил, перешел в отступление. Заметив это, Чугуевцы стремглав бросились на него и вскоре обратили в бегство.

«Многое число побили и ранили, да в полон взяли 3 человека».

С июня 1760 г. опять начинается малая война: в поисках и небольших стычках проходит почти весь год; в общем, первая половина того года вызвала много упреков главнокомандующему, который ко всему еще болел почти все время.

Из значительных сражений Чугуевцы участвовали под Берлином и Бреславлем. При возвращении на зимние квартиры, главнокомандующий оставил при главной квартире Инженерный и Чугуевский полки, с которыми прошел всю Померанию поперек, на Лауэнберг и Оливский монастырь.

21 мая 1761 г. генерал-фельдмаршал со всею свитою и с конвоем Чугуевских казаков отправился в Ролево. Неумелость и нерешительность Бутурлина, едва ли не избегавшего серьезных военных действий, ограничивала круг деятельности войск до одних только разъездов и поисков, которыми целый год и занимались Чугуевцы.

При местечке Костяны наш отряд встретил знаменитого Цителя со значительными силами.

Завязался жаркий бой, но по неравенству сил, бригадир Лебель принужден был

«один только отпор чинить и отступать за местечко, куда на плечах отступающих бросились Пруссаки».

Чугуевцы, однако, их отбили. На мосту войска наши столпились; под бригадиром упала лошадь, и он был взят в плен. Чугуевцы, в свою очередь, взяли 18 пленных и 40 лошадей, потеряв 13 казаков убитыми и 2 пленными, в том числе ротмистра Иршева.

29 июня в отряде генерал-поручика графа Чернышева поручено было бригадиру Булацелю командовать Чугуевскими и донскими казаками и прикрывать отряд с обеих сторон.

Этот отряд был на поиске к местечку Равичу. При следовании к д. Кринель велено из «»Чугуевцев учредить отводные караулы и посылать разъезды к Гундсфельду и Бреславлю. Отряд генерала Берга, в котором состояли Чугуевцы, весь август и сентябрь постоянно вступал в стычки с неприятелем, что и продолжалось до окончания войны, длившейся до самой кончины Императрицы Елизаветы Петровны, к общему горю последовавшей 25 декабря 1761 г.

После десятилетнего похода, и соединенных с ним трудов и потерь, полк в 1762 г. возвратился в Чугуев залечивать боевые раны, точить притупившееся оружие и набираясь свежих сил, быть готовыми по первому кличу выступить снова в поход на защиту земли русской.

Боевые заслуги Чугуевцев, которыми они так геройски отличались во все время царствования Императрицы Елизаветы Петровны, не остались без Монаршего внимания; но знаки этого внимания Чугуевцам пришлось уже получить из рук другой Великой Монархини, Императрицы Екатерины II-ой.

Как увидим далее, «знаменитый стройностию и прославленный победами во многих Прусских походах» Чугуевский конно-казачий полк усилен в своем составе, сравнен по содержанию с полевым гусарским полком и, кроме того, Чугуевцам Всемилостивейшее дарована земля в Чугуевском уезде.

Генерал-майор Масловский, во многих трудах своих высказывает лестное мнение, что в Елизаветинское время

«Чугуевский казачий полк был лучшим из всех полков казачьих войск» – «Сохраняя свое устройство как в мирное, так и в военное время, имея особый отпуск для содержания семейств, Чугуевцы издавна не отвлекались от военного дела ничем посторонним».

Таким образом, за Елизаветинское время мы имеем два лестных отзыва о боевых достоинствах Чугуевцев, один – от очевидца-современника и другой от ученого военного критика.

Оба эти отзыва, как весьма характерные, и послужили эпиграфами для настоящей главы.