В Чугуеве и его окрестностях раскол существует издавна. По всей вероятности при царях Алексее и Феодоре ссылали в чугуев раскольников в числе других государственных преступников. Сюда сосланы были и бунтовавшие стрельцы[1]. Сюда же в леса и степи Чугуевские бежали на вольное житье дети своеволи из разных углов России. К тому же Вятка и Стародубы так близки к Чугуеву, а оттуда фанатики отправлялись для распространения своих суеверий и в дальния места. Так воспитался и укоренился раскол в Чугуеве до того, что вполне господствовал здесь до времен поздних. Такое положение раскола всего более зависело от явнаго покровительства расколу местных светских властей, из которых многие и сами принадлежали к расколу.

          Духовное начальство успело после долгих усилий, закрыть Успенский Чугуевский монастырь, которым завладели было раскольники и отдать под строгий надзор Кочетовскую Владимирскую пустынь. Все же другие его распоряжения против раскола оставались бесплодными. Вот дела Консистории о чугуевских раскольниках – городская улика против чугуевцев! Одно происходило в 1746, другое в 1747 годах.

          Доклад проишедшаго 1743 г. мая 8 дня по силе имянных указов 1722 марта 5, декабря 10, 1723 октября 29, 1724 октября 31, 1726 июня 16, 1727 мая 1, 1732 ноября и августа 17 определением Его Превосходительства и последственным делом и по допросам в Консистории обратившиеся из раскола в православие раскольническаго монаха Митрофана Скобликова, да города Чугуева умершаго соборного протопопа Ивана сына иван ж, да двоюродного ж его брата Ильи Фаворовых для сыску и проводу в Консисторию раскольнической ереси учителей чугуевских, колмык и казаков Демьяна да Гаврилу ивановых детей Безбородовых они ж и Аюкины, да ивана иванова Овсянникова да живущаго в пасеке его монаха Симеона да Семена Кашникова, Герасима да Корнея Курловых, да черкас живущих в лесу в пасеке Курлова Матвея и Данилы Журавлевых, в пасеке же в лесу раскольника Ивана Губкина со всеми домашними, да правящаго у них за попа простаго мужика Федора Потапова пришлаго из Вятки жительство имеющаго у оных раскольников в разных домех к допросам и достодолжному наставлению и по увещанию и к повиновению Св. Соборной и Апостольской церкви, посланы были из Консистории нарочные служители Егор Жданов, да сын боярский Иван Попов сего году августа 31 дня.

          И оные посланные по приезде своем того ж года октября 10 дня между прочим объявили:

          По даче им от чугуевского полковника Булацеля вспоможения калмыцкаго есаула Андрея Кувасина с церковниками Яковом Поповым с товарищами для сыску и взятья в домы оных раскольников ходили, точно из оных раскольников Демьяна да Гаврилу Безбородовых, Ивана Овсянникова, да черкас раскольников же Матвея да Данилу Журавлевых, да посадскаго человека Михайлу Хлопонина, також в лесах и пасеках оных раскольнических учителей чернеца Семена и Потапова, за сбегом всех их из домов своих, нигде сыскать не могли. А казак Семен Кашкин ко оным посланным чинился сильным и едва их посланных, выняв шаблю на голо, не срубил, а Ивана Губкина не допустил ко взятию сам полковник.

          И того ж октября 13 дня, присланною от полковника в Консисторию премеморию объявлено:

          По присланной сентября 26 д. из Консистории премемории, которою требовалось о даче во взятие вспоможения раскольнической ереси учителя чернеца Семена с товарищами послан был чугуевской команды есаул Ларион Патрикеев, токмо оным посланным не велено брать Семена Ушакова, он же Калмыков да Ивана Губкина – в услужении живет у полковника в доме и расколу за ним им полковником не усмотрено, а кроме сих все показанные по премемории от расколу не таятся и добровольно к двойному платежу в ревизии подали сказки.

          Консистория на основании указа от 1 мая 1721 г. определила новою премемориею требовать от полковника Булацель, дабы отправляемых для отыскания раскольников непременно выданы были все раскольники, о которых было прежде писано. Премемория послана с детьми боярскими. Но никаких последствий из того не было.

          В следующем году новое дело началось с отношения Изюмского полковника Ивана Григорьевича Квитки. Который препроводил к Харьковскому протопопу пойманного в с. Основе раскольника ивана Демьянова Журавлева, т. е. одного из неявившихся в Консисторию. В своей бумаге от 17 апреля 1747 г. полковник писал, что Журавлев бродит в Основу для совращения людей в раскол. А в допросе хотя и не сознался, что он раскольник, но объявил, что главные в Чугуеве раскольники Иван Ларивонов Калашников, Иван Лазарев Кашников, да в Масловке Федор Михайлов Золотарь, а содержат они Безпоповщину, да Харьковской протопопии села Лозоваго житель Попов зять Иван Иванов, да живущий у Чугуевскаго казака Ивана Губкина в пасеке человек по отечеству Савостьянов который приходящих к расколу перекрещивает.

          В след за доставлением Журавлева в Консисторию, Чугуевская канцелярия отнеслась (от 23 апреля 1747 г.) в Консисторию с требованием, дабы Иван Журавлев отпущен был в Чугуев, как православный и приобщающийся Св. Тайн – при отношении приложена и выписка из исповедной росписи, о том, что Журавлев бывал на исповеди и у Св. Причастия.

          Консистория положили допросить Журавлева и кого он покажет в числе раскольников тех всех вытребовать к допросам в Консисторию.

          В 1833 г. граф Алексей Петрович Никитин тогда командир корпуса военных поселений по тому поводу, что по дошедшим до него сведениям в некоторых округах раскольникам в отправлении их Богослужения будто бы делаются препятствия, от 3 мая препроводил к начальнику уланской дивизии именныя списки рапскольникам, находящимся в 6-м округе военного поселения, с предписанием вменить в обязанность окружным и эскадронным командиром: а) настоятелей раскольнических сект обязать подписками, чтобы отнюдь ни кого более кроме поименованных в списках, в свое общество не принимали и никого в раскол не совращали, - в противном случае с ними поступлено будет по всей строгости законов; б) за всеми жителями округа местное начальство и священники должны строго наблюдать, что бы они в общество раскольников не вступали и в часовни и молельни их не входили; в) в каждой часовне иметь на стенке именный список раскольников, числящихся при оной и ежегодно отмечать всякую убыль.

          Этою мерою положен предел совращению православных в расколе и ею же мало по малу возвращены к православию те, которые были крещены в православной церкви и сподоблялись Св. Тайн, но потом стали уклоняться от общения с церковью. Упорнейшие из числа последних как нарушители покоя, по преданию суду, отданы были не в очередь на службу или отсылались в другие места жительства. Эти меры как нельзя более были благодетельны для православия.

          Замечательнее прочих было обращение к православию Михаила Бунакова, совершившееся в приходе Николаевской церкви в 1834 году. Житель пригородной части Зачуговки Николаевского прихода, из рода закоренелых раскольников секты безпоповщины, званием военный поселянин, нехозяин, от роду тогда 40 лет, грамотный, иконописец, почасовне уставщик, чтец и певец усладительный чувственникам распев, - Михаил Павлович Бунаков считался между раскольниками весьма важным лицам и имел на них большое влияние.

          Встречаясь с Бунаковым при разных случаях, намеренных и ненамеренныхи входя с ними в собеседование о правой вере и истинной церкви, приходский священник неоднократно имел с ним прения, и и по руководству книг, на уврачевание раскольнического недуга изданных, каждый раз хоть и оставался побеждающим, но решительное обращение всегда суевера представлялось в неопределенной дали: «подумаю. Рассмотрю, может быть и обращусь в вашу веру», были его слова. «Душевнаго спасения на долго, даже и на один день отлагать не должно», говаривал ему священник. Борьба внутренняя и длилась в Бунакове.

          Наконец по выслушивании совета данного отставным генералом Александровым, который сам происходил из рода раскольников, он решился и объявил о своей решимости принять православие. А дабы и эта решимость не была потрясена каким либо новым ветром, приходский священник воспользовался первым удобным случаем для окончания обращения.

          На другой день после встречи с Бунаковым при возвращеннии его от генерала Александрова пришед в дом его доля осмотра надписейц. Сделанных им на обветшавших и оплесненных листах церковного Евангелия, приходский священник вновь рассуждал с ним о предметах веры и церкви, и увещевал не отлагать благого своего намерения, заметив, что благодать Божия коснулась его сердца. Положил Св. Евангелия на стол и после вопросов: истинно ли веруешь в Св. православную церковь, и искренно ли желаешь присоединиться к ней? Получив удовлетворительный ответ. Приказал ему, сотворив земной поклон. Целовать Св. Евангелие в удовлетворение, что от ныне и до конца жизни он пребудет послушным и верным сыном сей церкви, - Бунаков охотно и с усердием исполнил это.

          С умилением и радостию сотворив молитву над ним. С возложением руки на главу его, и поручив Богу и благодати Его заповедал ему молиться о просвещении умных зениц сердца его светом благоразумия.

          Назначено время присоединения ко св. церкви 4-е число марта – день Воскресный 1834 года. Всему городу дано было знать о готовящемся молитвословии истечение народа из трех приходов города Чугуева изумило и привело в смущение Бунакова: он дрожал, бледнел, хотел бежать, но был окружен народом. По прочтении часов и трезвоне, началось присоединение по чину, составленному митрополитом Платоном, книг, едва отысканной по своей редкости (ибо тогда не было еще в церквах поселения чина присоединения иноверцев). Новость сего чина, не только для обращающегося, но и для многих верных была изумительна, присоединение Бунакова для г. Чугуева было тоже, что обращение и присоединение к церкви Ксенофонта для Петербурга. В прибавлении книги «Полное историческое сведение о старообрядцах, протоиерея Иоаннова: «Торжественность введения его во храм православный, повержение его ниц пред Св. Евангелием, отрицание и клятва в искренности обращения ко Св. церкви, - исторгали слезы у зрителей, а для приходскаого священника это был торжественнейший во всей жизни день, воспоминание коего всегда одинаково живо и одно услаждает многия горести». Здесь то и в сие время многие из чугуевцев в первый узнали какая разительная противоположность между церковию и расколом, какое ужасное нечестие есть раскол, когда с такими возвышенными молитвословиями испрашивается прощение за него. Ибо до сего времени многие считали за одно церковь и раскол – переходит от первой к последнему равно и наоборот, - было для них одно и тоже, молиться в православной церкви и ходить для молитвы в раскольнические часовни почитали делом совершенно безразличным.

          «Пошла в веру». Так обыкновенно говорили, когда какая нибудь суеверная женщина совращалась в раскол, это выражение с одной стороны было оскорблением православной церкви, с другой служило приманкою для слабоумных, якобы раскол есть какая-то вера.

          Примеру Михаила Бунакова последовали его жена и прочее семейство из коих два сына Иван и Петр из плохих маляров сделались ныне отличными живпописцами и украшают храмы и домы православныя благолепными иконами.

          Два брата его с их семействами того же года в Великий пост также присоединены к Св. церкви. Один из них сделался набожным, благочестивым, много странствовал ради Бога и был в Почаеве один раз. В Киеве три раза, в Соловецком монастыре два раза, а ныне проходит разные виды послушания в Старо-Харьковском Куряжском монастыре. В след за сим утешительным событием для местной церкви доброму примеру последовали многие другике поселяне, так что с 1834 года по 1844-й обратилось из раскола в православие 67 лет обоего пола в одном Николаевском приходе.

          Между обратившимися в православие после бугакова замечателен писарь Андрей Александров, обратившийся в 1835 году. Имея от роду 15 лет и служа писцом в штабе уланской дивизии, мальчик резвый, острый с даром слова, быстрый в письме, был замечен раскольниками, как способный для их дела и один старик склонил екго к побегу из службы и увез с собою в Астрахань. Здесь будучи преследуемы полициею, беглецы поселились на островах Каспийского моря, вместе с другими бродягами-раскольниками. Когда наступила ревизская перепись, Андрей был пойман, допрошен и, как дезертир, был препровожден в свое место в г. чугуев. Здесь при допросе, какой веры? Объявил: старообрядческой. Судная комиссия пригласила для его увещевания приходского священника, который в продолжение четырех дней убеждал его и представлял наконец в примере обращение Михаила Булгакова, известного ему Александрову, как и всем прочим. Наконец в присутствии Комиссии он пал на колена пред священником и сказал что ныне познал раскольническую прелесть и свое заблуждение, с истинным раскаянием и усердием обращается ко Св. церкви. Присоединение его было совершено 31 марта 1835 года в неделю.

          В приходе Богородичной церкви остаются еще две раскольничьи часовни, одна мужская, другая женская построенная до 1820 г. К первой из них принадлежат раскольники рассеянные по разным селениям 6-го округа, они собираются сюда для служения богослужения по ночам пред воскресными и праздничными днями. В женской часовне бывает ежедневное моление, совершаемое одною из женщин, постоянно живущих при часовне в ветхих избушках, называемых у них келиями. Была еще и третья часовня, называвшаяся Ильинскою, но она закрыта в 1838 г. вследствие уменьшения числа раскольников.