Местечко в 35 вер. от Конотопа, на южной границе губерний, в 40 вер. от Ромна, в 60 от Прилук по соседству с Понорами[1], Рябухой[2] и Крапивной[3].

Красный Колодин не даром называется красным; местоположение его одно из самых красивых; он расположен на правом, возвышенном берегу р.  Ромна, который в прежнее, не очень давнее, время было судоходным, как показал остаток барки, найденной в Ромне. Бывший замок его стоит на мысу, образуемом изгибом Ромна и сообщается с пригородными частями узкой полосою твердой земли. Тут же возмышенность довольно значительная «Гуляй гора». Напротив Гуляй горы между Колядиным и Грицковою на болоте р. Ромна городок, площадь длиною в 50 саж., шириною в 17 саж., обнесенная валом; вал до20 арш. вышины и на нём вырос дуб значительной толщины.

Колодина самым названием своимуказывает на языческую древность: Колодин – место принадлежащее празднованию коляды. «Городок» колядинский доселе очень походить на святилище языческого божества, крывшегося от людей за валом и болотом. Для людей тут неудобное место.

Что такое коляда?

Выписываем древнейшую колядку.

«За рекою, за быстрою, ой калиодка!

Леса стоят дремучие,

В тех. Лесах огни горят,

Огни горят великие.

Вокруг огней скамьи стоят, скамьи стоят дубове.

На тех скамьях добры молодцы

Поют песни калиодушки.

В средине их старик сидит.

Он точит свій булатный нож.

Возле котла козёл стоит

Хотят козла зарезати»[4].

Здесь живо изображено вакхическое общественное жертвоприношение. И «городок», кроющийся за болотистым Ромном, в лесу, как нельзя более отвечать картине коляды, представленной в песне.

Колядовать, по хорутански, значит приносить жертву, «колядован» - жрец; колядованье – собирание подаяний для общей жертвы.

Исихий пишет: т.е « празднество лаконской Артемиде». По его же известиям, лаконская Артемида, или точнее таврическая дева[5], во Фракий, называлась вендскою, славянскою, богинею. Он говорит: . – Вендись тоже что Фракийская Артемида, а у Афинян празднество вендское». Около Москвы в праздник Рождества возили на санях девушку,одетую сверх одежды в белую рубашку, с именем коляды[6]. Вот и дева – Вендянка, или Фракийская Артемида!

Так как коляду праздновали в конце декабря, когда солнце начинает оказывать живительную силу свою над плодящею поверхностью Земли и земною атмосферою: то в празднование коляды нельзя видеть празднования живительному солнцу, тому же, которому праздновалось летом в празднование купалы. «на Москве, как пишется в царской грамоте 1649 г., наперед сего… в преддверии Рождества Христова кликали (славили) многие люди коледу и усень». Усень, санкр. уги жечь, литовское аиз  СА и санкр. Ушас заря; усе зарево предшествующее появлению солнца, предвестник солнца[7]. В колядках часто слышится моление: «дай Боже». На ор. дай, дай Боже, тебе хозяину с борзых коней сыновей жепить; дай. Дай Боже, тебе, хозяюшка, с высоких теремов дочерей выдавать». На Украине в шедрый вечер хозяйка,приготовив на столе груду книшей, просит мужа «исполнить закон». Тот садится на стол. Входят дети и спрашивают: «деж наш тату»? «Хибаж вы мене не бачите»? говорит отец и когда ему отвечают: «не бачимо, тату», он прибавляет: «дай же Боже, щоб и на тот раз не побачили». – это воззвание: дай Боже , указывает на дажбога, который у язычника –славянина представлял солнце. В язычестве то, что произошло от Бога, называли именем самого Бога73, промыслительная сила божества, оживляющая природу физическую лучами солнца явилась в образах даж – Бога, усеня, девы[8].

Так как християнство везде спешило обращать места, чтимые суеверием, в места служения Богу истинному: то и Красный Колядин, по всей вероятности, уже при Ярославе Великом освящен был христианским храмом, если не успели совершить того при святом Владимире.

По летописи, в 1148 г. черниговские князья, находясь на р. Суль, с желание собрать там в помощь себе плавцев, услышали, что к в. к. Изьяславу брат его привел смоленское войско, а другой брат прислал волынское; потому «саамы пойдоша на Глебль к Чернигову». Мстиславичи хотели преградить путь Ольговичам и пошлои к Всеволожу: но Олеговичи избавились от встречи с сильным неприятелем. Мстиславичи опустошили Всеволож. Слух об этом заставил жителей Белой-Вежи, Бахмача, Нежина и других дородов бежать к Чернигову. «Слышавшие же Глеблцы, иже Упенеж, Бахмач и Беловежа(оставлены жителями), неутягли (не поспешили) убежать. И только Изьеслав с братом Ростиславом, то слыша, пришеше к Глеблю, и сполчившеся  поидоша ко граду полки и начаша битися, из грида крепко бьющимся. И бишася, наченьше  с заутра и до вечера. И тако Бог и святая Богородица и святая мученица избавится град от сильной ради. Изьяслав же с братом свои Ростиславом оттуду возвратятся и поидоста к Киеву»[9].

Что это за город Глебль? Карамзин указывал на Глебов Остерского уезда. Но против этого справедливо говорили, что Остерский Глебов вовсе не на дороге с Сулы в Чернигов. Арцыбашев догадывался, что это – Красный Колядин. Догадка верная: она должна признана за историческую правду. а) Глебль не вдали от Всеволожа и Белой Вежи; в таком же положении и Красный Колядин. б) Глебль – первый город черниговского княжества для возвращающихся с Сулы; этому так же соответствует Колядин. в) Глебль на прямой дороге от всеволожа, надобно возвращаться, чтобы идти к Киеву; и так как он ближе к Суле, чем Всеволож, то он на юго-востоке от Всеволожа. Точно такого же положения Колядина в отношении к Всеволожу и Киеву. Наконец г) если укрепленный Всеволож не устоял против сильного войска Изьяслава, хотя соеденились в нём жители двух других городоа; а Глебль устоял: то это значит, что Глебль, кроме того, что он укреплен был искусством, защищен был и природою. А из всех местечек южного края черниговского Колядин лучшим образом защищен природою, примем ли городок Ромном, за место древнего Колодина; или представить этот городок только божеству Колядине, как богослужебное городище, оставим Глебль на месте замка Колядинского,что ближе к правде.

Так Красный Колядин и Глебль – одно и тоже. После того получаем мы летосное известие, что древний храм Красного Колядина посвящен был св. князьям русским – Борису и Глебу и им молились колядинцы в напастях своих, молились не напрасно. Святые князья испрашивали им небесную помощь, дававшую особенную твёрдость естественным средствам самосохранения. После того естественно пожелать, чтобы жители Колядина возставили у себя память св. князей, закрытую рядами разных гражданских невзгод.

Так называемый поныне Колядинский замок – печальный памятник. «На цьому місці, котре и теперь замком завется, стояли высоки стины; не стинах було край Боже, скильки гармат! Оцим замком владел лях». Так недавно говорил девяностолетний дид, повторяя слова своего деда, слышанные в детстве[10]. – Кн. Иеремию Вишневецкого, которому принадлежал Колядин[11], обыкновенно называли ляхом русского поколения. Ляхом стал он тогда, как принял папизм; а предок его кн. Дмитрий Корибут, сын Ольгерды и княжны Марии, был искренним сыном православия; такими же были и потомки Дмитрия – кн. Трубецкие, Вишневецкие, Збаражские, Порницкие, Воронецкие[12].  Приняв папизм, Ерема, с ненавистью ренегата к старой вере, соединил жестокость гордого пана к хлопам. В 1638 г. принуждены были бежать от него в Путивль изумен Василий с 70 братьями и игумения Елисавета с 35 сестрами[13]. Понятно, сколько натерпелось горя у такого фанатика пана православные подданные его! Татары называли его за свирепость кучук шайтан – маленьким чертом. После победы Хмельницкого над ляхами подданные Вишневецкого схватились за казацкие пики и отправилисьс казаками выгонять ляхов и жидов из Украины. Так они взяли приступом Новгород и, где ни встречали, били ляхов; жиды под их нагайками принимали крещение, иначе же вздергивались на виселицу[14]. Полулях Ерема , при первой вести о восстании казаков, поспешил из-за Днепра и свирепыми насилиями утишил волнение в своих имениях. Но те же волнения начались в волынских имениях его. Он бросился туда и не смотря ни на то, что уже заключено было перемирие с Хмельницким, свирепствовал там, как зверь. Напал врасплох на Погребище, преданное казакам, он перемучил жителей его, а «священникам просверливал глаза». Затем взял приступом Немиров, предал и виновных и невинных страшным мукам. «Мучьте их так, чтобы чувствовали, что умирают», кричал он палачам[15]. Это бесчеловечная жестокость до того раздражала казаков, что в 1649 г. между условиям мира полагались казаками выдача Вишневецкого на виселицу; последнее же слово о нем Хмельницкого было — не являться ему Ереме никогда на правом берегу Днепра. Гордый магнат не хотел знать никого и явился в Прилуки; тут у него собралось до 60000 войска. В 1651 г, Хмельницкий потребовал, чтобы Вишневецкий сдал ему все крепости восточной Украины. Магнат не хотел и слышать, и выслал войско против Богдана. Он пировал с гостями, когда дали ему знать, что войско его разбито. Он не хотел верить. Неприятель явился под стенами крепости. Вишневецкий сняв княжескую одежду, оделся в простую и бросился из крепости, по сломил себе шею и скоро (в сент. 1651 г.) умер; казаки убили наместника его[1].

В Колядине, при Острянице, местечке поветового правления[2], и потом правление сотенного полка Прилуцкого[3], были два храма: один в честь Рождества Богородицы, другой во имя свят. Николая; последний построен в 1729 г. Храм Рожд. Богородицы сгорел «в 1814 г., вместо его устроен теплый храм Успения Богоматери незавидной наружности. Из Евангелие одно львов, в. 1640 г. другое м. п. 1701 г., третье м. п. 1716 г. Из 9 крестов—один, по надписи, «состроен Ефимом Прасолом и женою его Евдокиею» 1762 г.». Из 30 риз одна зеленого бархата, обложенная серебря­ною сеткою, но очень ветха.

0. Тихон Иванович, наместник красноколядинским, жив. в 1705 г., будучи еще городовым Красинским писарем, купил двор стоячий в ринку в Красном Колядине», лес на осняку, два сенокоса, нивы и фольварк под местом[4]. Священником к Богородичному храму поступил он в 1709 г.; а в 1718 г. поступил в священники того же местечка сын казака Петр Васильевич

В 1784 г. при Николаевской церкви были: наместник Петр Степанович Салогуб, вдовий 35 л. священник, определенно разбору консисторий на дьячков­ское место, Дионисий Петрович Салогуб; при Богородич­ной церкви священник Максим Тихонов Тихонович 69 лет и дьякон Василий Максимов Тихонович, т. е. сын священника. Очевидно, что начальство нашло нужным закрыть одно священническое место, по малому чи­слу прихожан.

Один из священников Колядина, о. Самуил, памятен сыном своим—гетманом Самуиловичем.

Отец Самуил во время разорений, опустошавших правый берег Днепра, оставил ходорково и пришел в Колядин, где занял место приходского священника. Сын его Иван, хорош писец, умный, добрый, обходительный, скоро определен в писаря сотенного; это было при Брюховецком. По влиянию генерального писаря Гречаного он определен в сотника сперва Веприцкого, и потом колядского. По влиянию того же Гречаного поручено ему полковничество черниговское и он жил тогда в Седневе. На глуховской paде, при избрании гетмана Многогрешного, избран он в. генерального судью, а 1672 г.—в гетмана[5]. Даже и те из современников, которые не были довольны им, говорят. что в первые годы гетманства Самуилович был весьма добр ко всем, (а гетманом он был 15 лет), входил в нужды каждого и был доступен всем[6]. О доброте его свидетельствуют дела: многих из личных врагов, которые явно бунтовали против него и порядка, прощал он велико­душно, тогда как следовало казнить их[7]. Время Самуиловича было тревожное и опасное. Украину волновали внутри Дорошенко и Юрий. Самуилович успел столько, что в 1674 г. днепровская Украина присоединена к Poccии. В том же году отразил он Дорошенко и ско­ро довела до того, что тот отказался от гетманства. Польша, столько враждебная Poccии, обязалась действовать за одно с Poccией против магометан. Самый страшный враг был теперь Султан с громадным числом войск своих. И Самойлович более, чем кто Другой, содействовал отражению турецкой армии от Чигирина; он был постоянным стражем Украины от татар и наконец дело с Султаном кончилось миром. В 1685 г. Самуилович присоединил к Стародубскому полку древнюю собственность Черниговского княжества — земли от Гомеля до Рославля, по р. Соже, а в следующем году заключен вечный мир с Польшею. крымский поход, умный по главной мысли, но неумный по несоображению его с местными обстоятельствами и не выполненный главным начальником, подвергал главнокомандующего Голицына ответу за неуспехе. Виновным в неуспехе выставили Самуиловича. Донос Казаков на своего гетмана так был странен, что один из подписавших его (Гамалея) обвинял самого себя ВЦ проступке; другой, судья Вуяхевич, своею подписью, опровергал другое обвинение — будто Самуилович не допускает выбора ВЦ судьи. Доносчики так мало дорожили совестью, что писали будто Самуйлович жег степь для погибели войска. Гетман, оказавший столько услуг Poccии, осужден без суда и сослан с сыном Яковом в Сибирь, другому сыну Григорию отсекли голову на плахе[8].

Современный Самуиловичу украинец, объясняя судь­бу гетмана, говорит:

«Ой доброго кохают вси сердечне

И он может век зжиты безпечне»[9].

Ой, неправда! И добрый правитель не рассчитывай на общую признательность: на земле —  не ангелы. Самуилович был виновен не пред правительством и не пред казаками а только пред Господом. Он допустил счастье испортить душу свою: в поселение годы гетманства он стал горд. «Старшины казацкие, придя к нему, долж­ны были стоять и никто не смел сесть, никто не смел и пройти по двору с тростью. В храме не ходил брать антидор, а священник носил ему. Тоже делали и сы­новья. Когда выезжал на охоту и встречался с священником: считал это за несчастие, тогда как сам был Попович; ездил с великою пышностью в карете и без кареты не выезжал никуда. Надеясь на наёмных людей и на богатства свои, ни за что считал казаков, не пускал и в двор. Священник в нисколько дней не мог добиться попасть в двор его, хотя бы крайняя бы­ла нужда у него[10]. Эти то грехи, грехи не правителя, а христианина, очищались в Самуиловиче тяжкими скор­бями. Старец умер в ссылке в начале 1692 г., а сын его Яков в 1695 г. Да простит Господь грехи их! Да помянет их в царств Своём, по благо­сти Своей!

Число прихожан Колядских: в 1750 г. 1145 м. 1121 ж., въ1770 г. 1182 м. 1170 ж.; в 1790 г. 1220 м. 1217 ж.; в 1810 г. 1265 м. 1276 ж.; в 1830 г. 1307 м. 1326 ж.; в 1850 г. 1350 м. 1390 ж.; в 1860 г. 1370 м. 1426 ж.

По указанным следам, о казаках Колядина можем говорить словами умного князя Репнина: они «происходят от жителей страны, в коей обитают; предки их суть. Те pусские, кои с Олегом угрожали греческой империи и с Святославом говорили: не посрамим земли pyccкие, но ляжем костьми ту, мертвые бо срама не иметь»[11].

Жители Колядина занимаются обрабатыванием земли, а иные и торговлею. На Воздвиженской ярмарке продает­ся товаров на 18000 р., на сретенской па 5600 р. и на столько же на троицкой.