В 20 верст. от Глухова, в 6 от Ярославца, при дороге из Киева в Москву. Поселение расположено  по обеим берегам речки Рети. Правая половина примыкает к лесу, который тянется длинною цепью от Брынских лесов; левая – на открытой равнине.

Названием своим Тулиголово напоминает на какую-то опасность, от которой тулились, скрывались головы. В дачах Тулиголова есть городище. Это вал окруженный болотом р. Рети и только узким перешейком соединяющийся с твердою землею. Положение городища объясняет собою название Тулиголова и оно же указывает половецкую древность Тулиголова.

При московском правительстве Тулиголово называется «селом»[1].

Ныне здесь два храма: Успенский и Преображенский, последний основался в 1771 г.

Когда разбирали древний Успенский храм, для построения каменного: то на притолке паперти найдена была надпись: «создася сей храм атаманом Тулыголовским Михаилом року 1656». В нынешнем каменном храме Успения Богоматери, построенном в 1850 г. усердием Матвея Степановича Алферова, есть памятники и более древние: Лжица серебр. с надписью: «Иоанн Алексеевичь с женою своею Евдокиею року 1619 маия 31». Чаша и дикос оловянные. На колоколе, в 7 пудов; слова: «сооружися року 1641 февруария 14». Анафологион, печ. в новгор. 1678 г. с заметкою, что он куплен громадою Тулиголовских казаков при ц. Феодоре и п. Иоакиме, в бытность священника Григория Комаровского и ктитора Омелька чалого. Евангелие без начальных листов, без глав и стихов, с надписью: «я раб Б. Иаков Просченка с жоною своею Агафьею Ипатовною – у священника Тулиголовского Григория Комаровскаго и ктитора Омелька Чалых», следов. около 1678 г. служебник к. п. 1653 г. по надписи пожертвованный храму Тулиглов. В 1690 при священнике Максиме.

В храме много и дорогих вещей: до 14 икон под сереб. ризами, два креста, сосуды, плащаница.

При копании рвов для фундамента храма открыт был гроб священника Максима Фомина, умершего в 1801 г. Гроб дубовый; тело покойного, облачение, крест в руках – оказались целыми. Гроб стоял на открытом воздухе 10 дней и – не последовало никакой перемены с телом и одеждою. Над гробом вывели арку и он остался под правою стеною храма; на стене прибили медную доску с надписью: «на сем месте погребено тело умершего в 1810 г. священника Максима Фомина». О. Максим известен в приходе по глубоко – благоговейной жизни: есть еще старики, которые лично знали его. Он был весьма кроток и безкорыстен в высшей степени: за требы довольствовался и куском хлеба; до самой смерти не переставал служить Госпдоу; когда за великою слабостью не мог прийти в церковь, призывал к себе причетника и тот читал ему дневную службу: без слушания службы не проходило у него дня.

По гражд. ведомости 1736 г. здесь 148 семей казаков и 19 посполитых.

Число прихожан: Успенской ц. в 1730 г. 865 м. 846 ж.; в 1750 г. 938 м. 912 ж.; в 1770 г. 1002 м. 982 ж.; 1790 г. 518 м. 516 ж.; в 1810 г. 534 м. 540 ж.; в 1830 г. 550 м. 553 ж.; в 1850 г. 570 м. 505 ж.; в 1860 г. 586 м. 569 ж. Преображенской ц. в 1790 г. 508 м. 506 ж.; в 1810 г. 524 м. 518 ж.; в 1830 г. 534 м. 545 ж.; в 1850 г. 569 м. 579 ж.; в 1860 г. 586 м. 600 ж.

Тулиголовцы – люди промышленные. Одни занимаются рубкой и распилкой леса, который продают по подрядам. Другие – гончары. Последние имеют свой цех, цехмейстера и свою расправу. Старшины цеха зорко смотрят за поведением собратьев. Если кто провинится в чем-нибудь: старшины с цехмейстером назначают наказание; виноватого привязывают на улице к огороже за руку и за ногу, чтобы кадый мог видеть провинившегося; стыд заставляет виновного горько каяться и решаться впредь быть исправным; другого посылают копать могилу для умершего бедняка. Цех гончаров также вступает в подряд и выполняют принятое обязательство со всею точностью. Гончары отличаются доброю нравственностью и набожны.

При такой среде прихожан и священнику приходится жить весьма осторожно. Вот и документ на то, – подписка взята с священника в приходе.

«1736 г. ноября 2 д. я нижеподписавшийся Петр Вышенский, поп села Тулиголова, дал сие на себя письмо его милости пану Якову Марковичу в том: бил челом на меня он пан Марковичь на мене ясне в Богу преосвященному Илариону Рогалевскому архиепископу Черниговскому за поношение имени его, за обиждение людей его дворовых и за побой челядника его дворового Игната Губки. И по указу его преосвященства о всем том прозведено следствие через его милость о. Мемпона игумена рыхловскаго. А теперь я, будучи в дому его милости пана Якова Марковича в присутствии и о прощении в том, что от меня и детей моих показано в противность и обиду его пана Марковича. На якое мое прошение он пан Марковичь, оглянувшись ласкове простил мене во всем том, желаючи исправления. И для того я обещаюсь впредь ни когда имени его поносими словами ни якими не обносить ни пред кем, из людей его Марковичевых жадными способами отнюдь не обиждать и незлословить и за побои челядника его п. Марковича Губка уконтентовать награждением без обиды его. А буде бы моя впредь показалась в чом ни есть вышеписанном вина, неустойка и неисправность, и о том бы он пан Маркович на мене впредь донесль до его преосвященства жалобу: то без всякаго суда винен буду и подлежатыму архипастырскому наказанию без пощадения.

Петр Вышенский поп Тулиголовский руку приложил.