Усадьба в той же стороне от Харькова, где Основа. Расположена она близ живописной, изумрудной равнины, у подножия холма. Основана была Федором Клементьевым Бабаем, «из детей боярских, чугуевских». Прежде усадьба называлась Архангельское, в честь первого храма, существовавшего здесь до 1782 года, т. е. до храма, построенного Петром Андреевичем Щербининым. От Щербининых имение перешло к Флотта, которым поныне и принадлежит.

От старинного дома не сохранилось следов. Лишь тенистый сад напоминает о старой усадьбе. В нынешнем доме много интересных картин, особенно хороши портреты. Курьезен портрет семьи генерал-губернатора Щербинина, хороши портрет дамы с болонкой и портрет нянюшки, очаровательна акварель – вид села Бабаи вместе с усадьбой и церковью. В усадьбе Бабаи находились и замечательные портреты работы Тропинина, ныне перевезенные в городской дом Флотта в Харькове. Эти портреты, изображающие членов семейства Щербининых, представляют огромный художественный и местный интерес. Копии Рослена – Павел I и Мария Феодоровна, Левицкого – Екатерина II, неизвестного мастера – Александр I в молодом возрасте, копии картин Рембрандта – не представляют особой художественной ценности, но бюст Александра I работы Торвальдсена – один из наиболее ценных chef d’oeuvre’ов усадебных коллекций Харьковской губернии. Из предметов мебельного убранства отметим комод, два ломберных столика и отличный «бобик» marquetrie екатерининского времени.

Конечно, наибольшей примечательностью усадьбы Бабаи является церковь во имя Архистратига Михаила, построенная в 1782 году харьковским губернским архитектором Петром Антоновым Ярославским, дядею того самого Ярославского, выдержки из воспоминаний которого мы привели в предисловии к этому описанию усадеб. Так значится на надписи о построении церкви: «Церковь Архистратига Михаила, при Державнейшей Благоверной Государыне Екатерине II и Цесаревиче Павле Петровиче с благословения Епископа Белгородского и Обоянского Аггея, старанием Харьковского Наместника, Губернского прокурора Андреева сына Щербинина, детей его Андрея, Дмитрия, Николая и Варвары, производилась под смотрением Губернского Архитектора Петра Антонова, сына Ярославского».

Произведение архитектора Ярославского, однако, не представляет собою ничего оригинального и для него ценного. Вообще, церковь очень красива, приятна, по формам, выполнена правильно, любовно, но – это почти копия лютеранской церкви Св. Анны на Фурштадтской, построенной Фельтеном. Однако дата построения последней – 1789 год наводит на раздумье. Ведь не Ярославского же копировал Фельтен? Невозможно допустить, тем более, что кто-либо мог знать в Петербурге о постройке церкви в такой глуши, какою была в то время Харьковская губерния! Очевидно, или дата построения (1782) церкви в Бабаях неверна, или оба зодчих пользовались одним источником, тем более что изумительною общностью отличается и план! Все-таки надо предположить заимствование Ярославским и из того соображения, что церковь в с. Бабаи выполнена хуже (ее архитектура как бы упрощена), нежели Анненкирхе на Фурштадтской.

Полукруглая ионическая колоннада портика одинакова у обеих церквей. Но в петербургской церкви она покрыта балюстрадой, а в Бабаях ее нет. Фонарь с парными колонками покрыт прелестным карнизом, в Бабаях карнизы тупы, а окна заменены арками для звона. Главное полукружие портика примыкает к храму в Бабаях почти «неграмотно» – полуколонной, тогда как на Фурштадтской это сложное и серьезное место решено очень удачно, переходом к пилястрам. Также плохи пьедесталы пилястров барабана и вовсе неумелы капители их. Боковой фасад лучше. Парные пилястры и круглые окна между ними распределены удачно. Великолепны по уюту и «провинциальному» оттенку архитектуры угловые башенки церковной ограды. Грубоваты рустованнные грани этих башенок, но зато очаровательны вазочки на куполах, четко выделяющиеся на темной зелени деревьев. Вместе с башенками церковь на фоне деревенского пейзажа представляет в своем роде не меньший интерес, чем Анненкирхе в Петербурге, затиснутая ныне среди каменных громад домов.

В церкви – очаровательный, окрашенный в зеленый с белым тона, иконостас. Он хорош по общему спокойствию в распределении и пилястр, и царских врат. Иконы в обрамленьях, соответственного всему храму стиля хотя и закрывают пилястры, но нисколько не портят архитектуры. Восхитительны створки царских врат с гирляндами и ветками виноградной лозы. Очень стильны арматуры на рамах икон и доски с лентами над боковыми вратами; прелестны вазочки, поставленные наверху иконостаса. Вообще, все до мельчайших деталей выполнено в стиле Людовика XVI, напоминает отдаленно обработку фасадов дворца в Мерчике и наводит на волнующую мысль, не Ярославский ли архитектор дворца? Там мы увидим такую же любовь к гирляндам, так же отлично выполненные банты, ленты, вазы. В таком случае, вот имя зодчего, которое должно бы было стать в ряду имен лучших русских зодчих XVIII века, работавших в России. Понятною тогда станет и та протекция, которою пользовался его племянник В. И. Ярославский и благодаря которой последний стал Херсонским губернским архитектором. Очевидно, во всяком случае, что дядя его был зодчим выдающейся величины в Харьковской губернии. Но странно, что В. И. Ярославский ничего не говорит о работе своего дяди вообще, а в Мерчике, в частности. У церкви находится недурной памятник Елизаветы Павловны Щербининой, 1860 года, и Михаила Андреевича Щербинина – 1841 года, в виде креста и двух ваз.