Не меньшая, а значительно большая таинственность обволакивает домик «на Покорщине» в Козельце той же Черниговской губернии.

         Совсем скромный облик одноэтажного, украшенного типичным украинским колончатым входом, домика по первому взгляду вовсе не производит впечатление чего-то особенного. Но вспомним об исторических, здесь происходивших событиях величайшей тайны, о многих делах минувшего: здесь: в уединении и тиши проводили время счастливые, удалившиеся от блеска столичной жизни, на родину к «нему», откуда он из простых крестьян вырос почти до высоты верховной власти; здесь под огромной ныне липой любила пить чай Императрица, отличавшаяся здоровьем, жизнерадостностью, весельем и «симпатией к природе», к Украйне, к ярким краскам, нарядам, танцам…

         Домик, кроме милых ставень крылечка, да стареньких на нем скамеечек, не имеет никаких признаков дворца; это даже не усадебный дворец. Совсем простой, с крутой крышей особнячок в уездном пригороде. Лишь аллея, ведущая к усадьбе, наводит на размышления…

         Когда окна открыты настежь, проветриваются комнаты, и заглянешь внутрь, трепетом наполняется душа – глаза приковывает убранство необычайной красоты, внимание устремляется на поразительные печи, на фрески и обои невиданных сюжетов и чарующих красок.

         С другой стороны терраса, заросшая хмелем и кустами шиповника и жасмина. Клумба ландышей. Аллеи к реке и заросшее камышом болото… Пусто в саду. Тихо. Прохладно под душистыми ветками цветущих лип.

         Сестра Алексея и Кирилла Григорьевичей Разумовских, Вера Григорьевна, по мужу Дараган – была владетельницей особняка. У нее останавливались «по дороге в Киев» Елисавета Петровна с царевичем Петром Федоровичем и с братом собственницы усадьбы. Теперь понятными станут прелестные детали убранства. Не для обычных жителей-помещиков приготовлен был уют в этих комнатках. Необычные кафельные печи поставлены были здесь греть комнатки. Рукою незаурядного мастера расписаны были стены, не какие-нибудь иконы повешены по углах… Много портретов и посуды хранит, так называемая «каменица» в саду; есть здесь «гравюры» и силуэты с авторской подписью. Мебель вывезена и в комнатах лишь поздняя березовая, конца царствования Александра I.

         Главная ценность убранства комнат в печах и, особенно, в росписи стен.

         Мы знаем сколь общераспространенной была в XVIII веке мода на мотивы идиллической, пастушечьей жизни и соответственное искусство. Правда, вводили даже восточно-китайские и турецкие детали в галантные композиции, но это бывало для оживления фона, на котором забавлялись или вздыхали пастушки и жеманные дамы рококо.

         … «От докучливой роскоши и строгих дворцовых этикетов находили убежище в своих маленьких домиках жители усадеб».

         Печи, обои и стенная живопись над дверями, изображающая античные сцены жертвенных возлияний и другие религиозные обряды, в удлиненных обрамлениях, наподобие ромбов. Тонами гризайль написаны фигуры, прелестно выделяющиеся на оранжевом или пурпурном фоне. Но эти сюжеты, кажется, позднейшей работы: слишком много в них античного характера, свойственного уже началу XIX века.

         Типичны для эпохи Елисаветы Петровны росписи на обоях – тонкие колонки, переплетенные трельяжем и увитые плющом и розами, вакхические эмблемы, вазы с фруктами, цветами и просто вазы богатой резьбы на бледно-зеленом фоне.

         В обрамлениях из орнамента гирлянды винограда; трельяжи из роз и богини с козлятами. Помпейские сюжеты, но типично-национальное выполнение: яркие краски, крупные тюльпаны среди виноградных бледных гроздьев.

         Все росписи как будто двух родов. Одна – колонки, вазы, цветы – Екатерининского или даже Елисаветинского времени; другая – ромбы с вышеописанными греческими сюжетами. Происхождение подобных бумажных обоев на Украйне еще очень древнее. Оказывается, Боплан, Шефанский, доктор И. Лерхе, фон-Вигель видели их давно. Обои выделывались на месте, частью же привозились из заграницы. Козелецкие обои – один из лучших образцов местного изготовления. «Нежные зеленовато-серые фоны и ярко выделенные на них цветочные узоры и мраморно-бронзовые гризайли дают очаровательную картину», говорит К. В. Шероцкий.

         На одной из наклеенных живописных филенок, украшенной классическим аканфовым гротеском, изменившей, правда, свою строгость по отношению к аналогичной живописи Помпейской, кажется, что изображен сюжет, как бы взятый из росписей ложь Рафаэля в Ватикане. Здесь из ваз, словно повисших в воздухе, вырастают букеты и аканфовые разводы, к последним подвешены обручи с качающимися на них павлинами, а вверху установлены легкие сосуды с играющими утками и лебедями, внизу львы с переплетающимися хвостами и поднятыми головами.

         Общее соединение тонов композиции очень жизнерадостное.

         Характерна и мраморная обработка рам, обрамлений, кантиков. Это пережиток древней русской полилитии. Вся в целом декорация дома Дараган, вместе с кафельными печами, является редким и ценным памятником культуры XVIII столетия, каким-то чудом, уцелевшим до нашего времени. Особенно последнее приложимо к обоям.

         Черниговщина была одним из центров кафельного производства в начале XVIII столетия, каким-то чудом, уцелевшим до нашего времени. Особенно последнее приложимо к обоям.

         Черниговщина была одним из центров кафельного производства в начале XVIII века. Кроме местных изделий доставлялись еще в Украйну и кафли из Саксонии и Голландии, они влияли на тип кафлей местных. Большая часть этих кафлей на белом фоне имеет синий или коричневый рисунок, покрытый зеленой или желтой краской. Содержание их очень разнообразно: здесь и события библейские, и из жизни современной, и костюмы, и бытовые сценки.

         В печах нашего рисунка кафли изображают сюжеты какого-то неразгаданного романа. На некоторых кафлях изображены гербы.  

         Кафельные изображения Покорщины, - для разгадки смысла которых потребовалось бы не мало труда, не лишены во всяком случае местных влияний.

         Широкие физиономии в париках, массивные фигуры в кафтанах и робронах достаточны, чтобы увидеть на них руку местного мастера. Встречаются и лица духовного сана.

         Из всех печей в Покорщине выделяется одна – с нежно синим рисунком в круглых клеймах. Эта печь из иностранных кафлей. О том же говорит и общая архитектура печи. Печь напоминает Вишневецкие печи (ныне в музее в Кракове). На кафлях изображены сюжеты появление какого-то растения.

         Все убранство Козелецкого домика полно какого-то особенного красивого уюта.

         Теперешняя мебель в домике поздняя, но красивая – овальных форм, прекрасного рисунка. Диван, кровати, кресла скромно украшены прелестной бронзовой арматурой.

         Теперь тихо вокруг домика, темно в сыром парке; покрылись радужным рисунком оконные стекла, поросли травой и мохом ступени, жутко в горницах, и, кажется, домик хранит какую-то тайну. Впрочем, ею полно здесь все: вдруг скрипнувшая половица, обвалившаяся за обоями штукатурка, шорох – заставляет настораживаться. Чудится, что затуманенные зеркала отразят окостеневшее лицо, оно улыбнется жеманно-величаво или грозно закричит надтреснутым голосом… Полон каких-то теней этот домик далекого прошлого.