КОТЕЛЬВА[1]

Котельва – одна из наиболее ранних, если не самое раннее поселение на территории нынешней Харьковской губернии. Преосвященный Филаерт положительно утверждает, что она «не принадлежала к поселениям выходцев из-за Днепра, а есть древнее казацкое местечко»[2]. И действительно, она, как населенный малороссиянами пункт, является на страницах истории раньше периода переселения их из гетманщины в Слободскую Украину: в 1582 г. крымские татары сделали набег на малороссийские границы и взяли в плен несколько сот человек близ местечек Котельвы и Опошни[3]. Год основания Котельвы неизвестен; но несомненно, что она могла возникнуть или одновременно с поселениями правого берега Ворсклы – Опошней, Глинском, Бельском и Куземином, или несколько позже их. Эти последние поселения расположены по соседству или в черте стародавних городищ – Скольского и Бельского, из коих последнее состоит из двух городищ, соединенных насыпным валом, тянувшимся, вместе с прилежащим к нему рвом от м. Куземина на села Заиченцы, Глинск и Лазьки на пространстве 26 верст;[4] сверх этих укреплений, в Куземине, к северу от вала близ Песковатой горы, над Ворсклой почти отвесно возвышается огромный холм, носящий название Замка и господствующий над правым нагорным берегом Ворсклы и левобережной степью, видною с него, по направлению с севера, востока и юга на протяжении более 60 верст. В Опошне до сих пор сохранились старинные лёхи, идущие в разных направлениях по под землею, в виде пещер. Все эти укрепления, в общих чертах описаны у Шафонского (Топографическое описание Черниговского наместничества), Арендаренка и преосвященного Филарета; были также мимоходом посещаемы они и покойным Н. Д. Борисяком; но, к сожалению, обстоятельных археологических исследований относительно их не было предпринято, и поэтому вопрос о времени их возникновения – вопрос открытый. Во всяком случае, нынешняя оседлость на этом пункте приворсклья упрочилась, вероятно, уже некоторое время спустя после татарского погрома.

Выдвинутая в степь на болотистые прибрежья притоков рек Ворсклы, Котелевки и Рубижняго, Котельва долгое время оставалась крайним сторожевым пунктом на пограничье великого княжества Литовского с окраиной «дикого поля», лежащего между Ворсклой и Мерлом. К востоку от нее находились два брода, Колонтаевский и Грудцкой, до которых иногда ездили царские станичники, жившие в Вольном. Только в 1654 г. белгородские воеводы боярин Василий Шереметев и окольничий Бутурлин, осмотрев эти броды, решили между ними и между Муравской сакмой и старым Бакаевым шляхом построить город Колонтаев, причем на обратном пути заезжали в Куземин, Опошню и Котельву[5].

За Богдана Хмельницкого, Котельва, входившая в состав Гадяцкой волости, числилась при гетманской булаве[6]. В 1665 г. гетман Брюховецкий будучи в Москве, попросил у государя эту волость и причислил к ней Котельву и др. города. «Государь пожаловал гетмана, велел ему на булаву Гадяч с теми городами дать»[7]. В 1680 г. Котельва входила в состав Полтавского полка[8], потом опять перешла в Гадяцкий. После измены Мазепы, она вместе с уездными ее селами, в силу ордера князя Меншикова, перечислена из Гадяцкого полка в Ахтырский[9]. Обстоятельство это не вполне точно выяснено. Инициатива его приписывается ахтырскому полковнику и бригадиру слободских полков Фёдору Осипову. «Город Котельва отийман от полку Гадяцкого таковым способом: под час нашествия в Малые России войска шведского… Осипов стоял з своим полком в… Котельве, и завзявши дружбу с тамошним городовым атаманом, прозванием Белецким, без притомности совершенного сотника Котельвянского Долгополого… подступною челобитною именем всех котельвян написанною, будто они сами желают быть при полку Ахтырском, выправил у князя Меншикова ордер…»[10]. Так гласит изъяснение против 18 п. прошения Апостола, поданного в Москве 27 июля 1728 г.; а в самом 18 п., между прочим, говорится, что город Котельва присоединен к Ахтырскому полку «за промолчанием гетмана Скоропадского». На самом деле Скоропадский о Котельве не промалчивал. В 4 п. доклада, поданного им царю Петру под Решетиловкою, сказано: «також Котелва, которая всегда до полку Гадяцкого надлежала, абы теперь (в 1709 г.) до того полку примушала»[11]. Позже, в 1722 г., Скоропадский опять жаловался, что Ахтырский есаул Шарий «намеревает вновь город саживать на собственных Полтавского полку землях, а Осипов… через межу Гадяцкого и Полтавского полков не мало занял земель с людскими жилищами»[12]. Осипов, тем не менее, этим делом не руководил, а только хотел было воспользоваться обстоятельствами, сложившимися для него, как и вообще для пограничной с гетманщиной старшины слободских полков, благоприятно… Котельва могла его интересовать, как ранговая маетность гетмана; но в таком значении перетянуть её в свой полк из Гадяцкого Осипову не удалось. Мотив перечисления Котельвы в Ахтырский полк вытекал из более широких соображений: у Петра Великого тогда уже созрела мысль об упразднении гетманщины, и в числе мер предизбранных для этой цели, была реорганизация рангов путем постепенных урезок[13]. Поэтому хлопоты Скоропадского и Апостола о возврате в Гадяцкий полк Котельвы имели в результате отказ, причем объяснялось, что Котельва присоединена к Ахтырскому полку по «докучному» от ее жителей челобитью Его Царскому Величеству «дабы быть им для близости и удобства в присутстве Ахтырскому полку». «На то был Государев указ и этого указа отменить уже невозможно»[14]. И при чем всем этом, однако, дело о Котельве не считалось окончательно решенным: в 1728 г. оно было оставлено «до далшого рассмотрения». В 1729 г. церкви Котелевские состояли в ведении Киевской епархии, и ближайшим их начальником был «превелебный в Бозе о. протопоп Зиньковский, наместник котелевский Тоанн Тимофеев». Ахтырской полковой старшине это было не по сердцу и в июне 1729 г. возник новый вопрос – вопрос о присоединении церквей Котельвы к Белгородской епархии. Духовенство всполошилось. Полетели листы до Киевского митрополита, до гетмана, до полковой Гадяцкой старшины.

«Прошедшаго июня неведомо в яких числах сего 1729 г., писал о. протопоп Зиньковский, Тимофеев, в Гадяч – писарь полковой ахтырский Андрей Гнедич, будучи от своего ж полковника (Алексея Лесевицкого) ахтырского ж ординован за делами полковыми в Москву при якихсь поверенных ему делах, он, г. Гнедич, подал в Святой православный Синод челобитье за тем, же будь-то я и священники уезду котелевского желаем быть под протекциею архиерея Белгородского, а не Киевского; однако-ж в том его, Гнедича, явная неправда, понеже не я сам, и не священници тамошние о том неведаем и его про такую инстанцию не просили. Лечь намерен просить себе милостивого повеления в архипастыря нашего Киевского, жеби в епархию Белгородскую, отеческо милую, не попустил; но яко до днес обороною милостиво нас содержал. Тут же и их милостей, моих благодетелей, всепокроственно прошу и маю за наши мезерскаго за таковую, благодетелско нам явленную милость повинни при бескровних у престола Божия приносими о грехах Господа-Бога молити… Июня 30, року 1729. Котелева»[15].  В письме гетману о. Тимнфеев пояснял, что и мирские также «по прежнему к регименту… до полку Гадяцкого желают быть приведены…»[16].

В архивах – бывших Слободско-Украинских, губернской канцелярии и губернского правления, уцелело три описания Ахтырского полка за 1743, 1769 и 1799 годы. По первому, Котельва значится комиссарским городом, и  в ней числится жителей:

Сословия	Число населения
	Муж.	Жен.	Итого
Военных	104	83	187
Статских	16	14	30
Бывшей казачей старшины	12	17	29
Духовных	74	79	153
Войсковых обывателей	4225	4208	8433
Подданных черкас	88	102	190
Монастырских подданных	17	10	27[17]
Итого	4539	4513	9056

 

В «Географическом описании г. Ахтырки с уездом», 1769 г., о Котельве сказано: «Котельва в 30 в. от г. Ахтырки, при речке Котелевке; в ней бывает 3 ярмонки: генваря 1, в Троицын день и сентября 8; обыкновенные торги в понедельник и в пятницу. На те ярмонки приезжают купцы с Тулы, Курска, с Путивля, с Белгорода, из Нежина и из прочих великороссийских и малороссийских мест. Привозят товары шелковые, бумажные, суконные, железо и косы, а большею частию обыватели продают лошадей, рогатый скот, шубы нагольныя, сапоги, стекло и всякую деревянную посуду». В Котелевском комиссарстве числилось: приходских церквей 14, дворов священно и церковнослужителей 41, комиссарский 1, офицерских и разночинческих 86, обывательских 1562; церкви и дома все был деревянные; в населениях комиссарства 90 копеечный сбор платили 6743 души.

Наиболее подробное описание Котельвы относится к 1799 г. Составлено оно волостными урядниками – головой Никитой Тимошенком и писарем Денисом Репяхом, в силу приказа Ахтырского земского суда, «последовавшего по указу Слободско-Украинского правления, а в оное по рапорту губернского землемера Драгомира», как объясняет рапорт Котелевского волостного правления, при котором «описание» было представлено.

Передаем его содержание.

В 1799 г. в Котельве было 6 церквей:

Преображения Господня, старая, об одном этаже с тремя приделами, деревянная.

Покрова Пресвятой Богородицы, новая, об одном приделе и этаже, деревянная.

Вознесения Господня, об одном этаже и приделе, деревянная.

Успения Пресвятой Богородицы, старая деревянная, об одном этаже и приделе.

Троицкая, деревянная, об одном этаже и приделе.

Николаевская, об одном этаже и приделе.

Все церкви были обгорожены деревянными огородами.

 

НАСЕЛЕНИЕ	Число домов у каждого владельца		Число садов		Число ревизских душ за владельцем		Есть ли хутор и где находится
Дворяне и разночинцы	Новых	Старых	Регулярных фруктовых	Простых	Муж.	Жен.
1. Крик-цалмейстер Ив. Ив. Юрчевский	-	1	-	1	-	-	-
2. Майор Ив. Алексеев. Черкасов	-	1	-	1	5	5	-
3. Кол. секр. Дионисий Лукьянович Полторацкий	1	-	-	1	-	-	-
4. Поруч. Юрий Ефим. Зашасловский	1	-	-	1	3	5	Хутор Лопуховатый, близ Котельвы
5. Поруч. Татьяна Фед. Зашасловская с сыном
6. Капит. Яков и поруч. Иван Гнедичи	-	1	-	-	2	-	-
7. Осип Петрович Гнедич	1	-	-	1	-	-	Хутор Плютель-щина (?)
8. Прап. Григ. Осипов. Гнедич	-	1	-	1	12	13	-
9. Кадет Ефим. Корн. Гнедич	1	-	-	-	-	-	-
10. Андрей Корн. Гнедич	-	1	-	-	-	-	-
11. Мих. Фед. Гнилосыр	-	1	-	-	-	-	-
12. Корн. Самойл. Гнилосыр	-	1	-	1	2	5	-
13. Подпор. Фед. Вас. Гнилосыр	-	1	-	1	-	-	-
14. Канц. Никита  Роман. Гнилосыр	-	1	-	1	-	-	-
15. Двор. Никол.  Васил. Гнилосыр	1	-	-	1	-	-	-
16. Иван Фёдор. Гнилосыр	1	-	-	1	-	-	-
17. двор. Мария  Гнилосырова	-	1	-	-	-	-	-
18. Двор. Анна Гнилосырова	1	-	-	-	-	-	-
19. Двор. Прасковья Гнилосырова	1	-	-	-	-	-	-
20. Двор. Мария Гнилосырова с сын-ми Алек-дром и Семеном	-	1	-	1	-	-	-
21. Ив. Ив. Марков с двор. Золотаревским	-	1	-	1	4	5	-
22. Сотн. Никол. Федор. Щербак	-	1	-	1	-	-	-
23. Тимофей Иванович Матюшинский	-	1	-	1	19	23	-
24. Конст. Конст. Чупринов	-	1	1	2	-	-	-
25. Матвей Тимоф. Кашченков	1	-	-	1	-	-	-
26. Алексей Федорович Коршиков	-	1	-	1	1	-	-
27. Алексей Осипович Сливицкий	1	-	-	-	3	3	-
28. Демьян Корн. Безпалов	-	1	-	1	-	-	-
29. Иван Иванович Емцов-Мантропов	-	-	1	1	-	-	-
30. Иван Андреевич Смаковский	1	-	-	1	24	25	в сл. Каплуновке
31. Петр Семенович Митько	1	-	-	-	-	-	-
32. Гавр. Григорьевич Митько	1	-	-	-	-	-	-
33. Иван Петрович Емец	-	1	-	1	-	-	-
34. Иван Остапович Ланштрубе	1	-	-	-	-	-	-
35. Трофим Наумович Канибер с братом Василием	1	-	-	-	-	-	-
36. Лев Никитович Пурик	1	-	-	-	-	-	-
37. Кол. рег. Мих. Ив. Сливицкий	-	1	-	1	-	-	-
38. Демьян Лукьянович Полторацкий	-	1	-	-	-	-	-
39. Хорунжий Харитон Осип. Очковский	1	-	-	-	-	-	-
40. Эсаул Савва Павл. Арестов	-	1	-	-	-	-	-
41. Губ. рег. Петр Ив. Верцинский	-	1	-	1	-	-	-
42. Губ. рег. Федор Григ. Запорожцев	-	1	-	1	-	-	-
43. Губ. рег. Дмитр. Мих. Зашасловский	-	1	-	1	-	-	-
44. Двор., свящ. Гавр. Ив. Верцинский	-	1	-	1	1	-	-
45. двор., свящ. Андр. Ст. Буткович	-	1	-	-	-	-	-
46. Ив. Ефим. Зашасловский	-	1	-	1	-	-	-
47. Неслуж. дворянин сын свящ. Ив. Ив.  Верцинский	-	1	-	1	-	-	-
48. Павел Осипович Сливицкий	-	1	-	1	-	-	-
49. Иван Петрович Верцинский	-	1	-	1	-	-	-

 

         Под этим списком стоит объяснение: «Оние доми состоят внутри слоб. Котельви на привилегированной земле по разным лежащим проселочным дорогам».

         Таким образом, все вышепоименованные «помещики», в сущности, были мелкопоместные дворяне и разночинцы. Между ними, самыми крупными в «описи» указаны Ив. А. Смаковский и Т. И. Матушинский; но люди первого жили, как видно, за чертой Котельвы, в с. Каплуновке. Что касается Матушинского, у него близ Котельвы на обмежеванной его даче, называемой Лопуховатой, был кирпичный завод, на котром в год вырабатывалось 30000 кирпича. Кирпич б. ч. продавался котелевцам и отчасти в околичные селения.

         Кроме мелкопоместных дворян, в Котельве числилось:

         Состоящих в подушном окладе после 5-й ревизии муж. 4562, жен. 4777

         Причисленных после ревизии муж. 23

Из бывших екатеринославских казаков, цыган муж. 6

Из дворян а) неимеющих грамоте муж. 21, б) имеющих грамоты муж. 9

Из числа вышеписанных состояло в подушном окладе 4621

Несостоящих в подушном окладе помещичьих дворянских муж. 91, жен. 82

Разночинческих муж. 136, жен. 92

Бывших мещан, которые в 1792 г. были обращены в казаки муж. 31, жен. 32   

Из промышленных заведений в «описи» исчисляются только одни ветряные мельницы, которых было у дворян 2, у обывателей 10, в числе последних 1 казачья; при каждой мельнице показано по 1 камню, а толчей от 2 до 9.

По видимому, в описном году в Котельве было не мало винокурен (винниц); но «описание» не приводит о них никаких числовых данных и упоминает их только вскользь: «на речках вновь заведенных мостов и др. строений, не полагая в-сие число винокурен помещичьих и обывательских, в дачах Котельвы не имеется…». Ярмарок в 1799 г. в Котельве числилось 4: Новогодняя, Благовещенская, на Зеленой неделе, и Причистенская (8 сентября).

 Торговля на этих ярмарках продолжалась не более 2 дней. Для продажи на них привозились из Слободско-Украинской и др. губерний товары: красные, суконные, тулупы, овчины, свиты суконные, простые шапки, деготь, железо, стекло, колеса, повозки, и разная мелочная посуда.

Относительно населения в «описании» говорится: «жители в сл. Котельве состоят к пашне, промышляют хлебопашеством, разными рукоделиями и художествами: гончарством, ковальством, шевством, столярством и кушнирством; да сверх того подраджаются под своз разных фур в посторонее места, чем более имеют себе промысел. Земли же имеют для продовольствия очень мало. Помещичьи же крестьяне состоят на панщине и живут скудно».

Малоземелье вызвало к жизни особый промысел – чумачество, которое во второй половине XVIII и в первой текущего было развито в Котельве в весьма значительных размерах. С проведением на юге России железных дорог, чумацкий промысел в Котельве, как и во всех Украинских слободах, пал. Чумаки, обладавшие денежными средствами, закупили значительные участки земли у местных и соседних помещиков и занялись хлебопашеством; большинство же населения как встарь, так и ныне довольствуется незначительным наделом (на душу в трех руках по ¾ десятин пахоти и по 360 кв. саж. луга и леса) на общественной земле и, как подспорьем хлебопашеству, промыслами, унаследованными от предков. При таком, далеко не вполне удовлетворительном, экономическом положении Котелевцев, на долю их выпадали и выпадают разные бедствия: эпидемии, пожары, скотские падежи. Удивительно ли, что что в такие несчастливые годы беднейшие из них рассыпаются по окрестным населениям за подаянием и что, в силу этого факта, про богатую слободу Котельву в народе сложилась поговорка: «Котельва попид виконню шкетильга?...».

В 1799 г. территория Котелевской волости была обширнее, чем теперь. В состав ее входили следующие поселения:

Село Деревки, в котором было войсковых обывателей 405 муж. и 386 жен. пола и 8 солдат. Здесь находились деревянная церковь во имя Богоявления с деревянной же оградой и старый дом с садом помещика Т. И. Матюшинского, служивший ему «для приезда». Жители занимались земледелием, а некоторые чумаковали. Земли у них было мало и жили они «посредственно».

Село Млинки, где числилось по 5 ревизии войсковых обывателей муж. 201, жен. 235. Причисленных в оклад после ревизии муж. 2. Дворян муж 6, жен. 5. Деревянная церковь во имя Андрея Первозванного была огорожена деревянною оградою.

Дома и при них простые сады здесь имели дворяне: прапорщица Анна Ковтуновская, канцелярист Павел Гнедич и вахмистр Смородский. Млинковские обыватели земли имели мало, жили «скудно».

Села Лутище и Пилевка были приписаны к Котельве после учреждения волостей. Первое принадлежало майору Дмитрию Райковичу. В нем – церковь во имя Трех Святителей, деревянная, на каменном фундаменте, старый помещичий дом. Жителей – слободских крестьян – было 189 муж. и 177 жен. пола. Лутищане занимались хлебопашеством, жили «посредственно». В Пилевке было крестьян 114 муж., 121 жен. Она в «описании» значится за помещицами: майоршей Татьяной Райковичевой, титулярной советницей Лялиной и поручицей Кулябкиной. Крестьяне состояли на панщине, занимались хлебопашеством и жилим тоже «посредственно». За помещиком майором Егором Райковичем при Пилевке отмечено крестьян 8 душ муж. и 12 душ жен. пола. В Пилевке он имел дом, который стоял на острову у р. Ворсклы, при доме был простой сад; при р. Хухре у Райковича был хутор.

Нынешняя Котельва, по размеру занимаемой ею площади, не уступит большому городу; чтоб объехать ее кругом, нужно, говорят, сделать более 16 верст; продольно улицы ее тянуться на протяжении свыше 5 верст, поперечные – около 4 верст. Расположена она на равнине прибрежий Котелевки и Рубижняго, из которых первая пересекает всю слободу по направлению с востока на юго-запад, а последняя проходит на юге. Окраины ее – на востоке – степь, постепенно возвышающаяся, а с остальных трех сторон – пески, идущие с левого берега р. Ворсклы. Степь теперь только носит название степи; на самом деле она – поле, несколько десятков лет уже обрабатываемое под хлебные растения, а в последнее время местами и под свекловицу. В старые годы на этой степи у многих были пасеки; теперь о них напоминают только остатки садиков и рощиц, кой где пока уцелевших.

Через Котельву пролегают два шляха: один ведет из г. Зинькова на сл. Колонтаевку и далее на юг. По этому шляху круглый год, а в летние месяцы в особенности, проходят и проезжают многолюдные партии рабочих, ищущих заработков на Дону, у Черного и Азовского морей и в Прикавказье. До проведения на юге России железных, по нем с ранней весны до зимы тянулись нескончаемые валки чумацких фур; да его чумаки и теперь не совсем еще забросили: изредка везут они по этому шляху горшки, колеса и другие продукты местного изделия в придонецкий степной край, а оттуда – соль и рыбу. Сюда же везут на продажу свои кустарные изделия и сушеные фрукты жители соседних с Котельвою поселений: Зиньковского, Ахтырского, Гадячского и Лебединского уездов. Другой шлях, транпортно-почтовый, пролегает из Ахтырки на Котельву и далее через Опошню на Полтаву. Проселочный путь по степи ведет на села Пархомовку и Каплуновку, а через Красный Кут к станциям Харьково-Полтавского участка – Водяной к Коломаку. Только второй ремонтируется, на участке Ахтырка – Котельва Ахтырским земством; остальные представлены естественному влиянию стихий. Удобство и невыгода проезда по ним стоит в полной зависимости от погоды: сухо на дворе – и ездить здесь незатруднительно; настанут дожди, слякоть – путникам иногда очень плохо приходится. В Самой Котельве улицы не мощены; только в сильную грязь их местами подгачивают соломой и навозом, отчего и без того рыхлое полотно грунтовой дороги приобретает такую тонкость, что экипажи приходится с большим трудом вытягивать волами…

Котельва в центральных местах выглядит уездным городком средней руки: улицы широки и даже с земляными пешеходами, одноэтажные домики с просторными окнами, под железною крышей; здесь базарные площади с лавочными рядами, постоялые дворы;  дальше к окраинам она – настоящее село, хотя и там изредка попадаются усадьбы с хорошенькими домиками, крытыми железом. Усадьбы у Котелевских обывателей большею частию обширны; к тем из них, которые расположены на прибрежьях р. Котелевки, примыкают громадные левады с осокоровыми и вербовыми гаями, поросшие на топких местах густыми ланами очерета и инде верболозом. Садов в Котельве немного; в них по преимуществу произрастают вишенник, простая груша и яблони-сеянка. Культурные деревья в котелевских садах, относительно говоря, редкость.

В Котельве 7 церквей; 4 каменных – Преображенская, Николаевская, Троицкая и Покровская и 3 деревянные – Вознесенская, Всесвятская и Мироносицкая; две последние – кладбищенские. Каменные все сооружены в текущем столетии, самая ранняя из них – Троицкая освящена в 1812 году.

Учебных заведений 3: двухклассное образцовое училище помещается в доме, который, вместе с усадьбой и довольно большим фруктовым садом, приобретен местным обществом от покойного А. М. Матушинского за 5000 руб. В 1886-87 учебном году в этом училище было 108 мальчиков. Народное одноклассное училище, в нем в 1886-87 году училось 106 мальчиков и сельская школа для девочек, где учащихся было 48. Все эти училища содержаться на счет земства и общества.

В Котельве помещается – камера мирового судьи и квартира станового пристава, 1 аптека, больница, устроенная земством и богадельня. Последняя в настоящее время дает приют 7 женщинам и 1 мужчине. Она – учреждение недавнего времени и обставлена далеко не удовлетворительно; так, например, между увечными и престарелыми ее жильцами, случалось, попадались страдающие застарелыми формами сифилиса… Содержится богадельня пособием от местного общества, а больше доброхотными подаяниями. Эта богадельня возникла на месте старинного шпиталя, который находился близ моста, в Николаевской парафии, был лучше организован, чем богадельня, и вмещал в себя несравненно более призреваемых обоего пола, чем она. Более здоровые из шпитальной братии «от усердия и к Божому дому», как они говаривали, брались исполнять заказные работы – предпочтительно шитье и вышивание, и исполняли их очень не дурно, иные даже изящно. Певцов и рассказчиц сказок из шпитальной братии тоже было не мало… Питейных заведений разных наименований 8, одно приходится на 370 дворов. Промышленное заведение только 1 – церковный кирпичный завод. Пожарная часть слаба: при ней 3 огнегасительные трубы и 6 бочек; лошадей, специально к ней приуроченных, не имеется. Их, равно как и добавочное количество бочек и пожарные инструменты, обязаны на случай пожара, поставлять обыватели. Ярмарок в слободе 5: Новогодняя, на 1 неделе Великого поста, Благовещенская, Троицкая и Рождество-Богородичная; первая 2 по преимуществу – скотские. Базары бывают в понедельник и в пятницу; перед праздниками Рождества Христова и Пасхи бывают, так называемые, красные торги, которые по своим оборотам могут поспорить с иной ярмаркой.

В 1887 году дворов в Котельве числилось 2960, жителей 7608 муж. и 7848 жен. пола, всего 15456 душ. Земли у общества государственных крестьян, включая и усадебную 18500 десятин, из этого числа пахотной 14388 десятин леса, 1797 десятин луга, и сенокоса 954 десятин. Земледелие, таким образом, не может обеспечивать всей массы населения, скотоводство невозможно, в топливе и строительном материале полный недостаток: показанное количество леса едва ли и на десятую долю лес; в сущности это – чагарники, заедаемые скотом и исподволь засыхающие. Суррогатом древесному топливу у Котелевцом служат: солома, камыш, навозный кирпич и даже бурьян. Отстоя от линий железных дорог в 50 верстах. Котельва не может с выгодой пользоваться каменным углем.

В помощь земледелию, Котелевские обыватели занимаются мелкою торговлей, извозом, а главным образом – кустарными промыслами. В 1881–82 годах мною было записано в Котельве кустарей: сапожников 90, гончарей 81, кожевников разных категорий 80, скрыпников 23, кузнецов18, бондарей 17, плотников 15, колесников 13, портных 12, пильщиков 10, кровельщиков 6, столяров и набойщиков по 5, слесарей 3, шорников и красильщиков по 2, токарь 1, всего 383, а со включением работников их до 600. Отхожий промысл в среде Котелевского населения развитдо весьмазначительных размеров, хотя, с другой стороны, нельзя не указать на тот факт, что сама Котельва привлекает к себе много рабочих из окрестных, а случается, что и из дальних населений; последние чаще всего остаются в Котельве на работах во время косовицы и на возвратном пути с заработков, если там встретится неудача.

В бытовом отношении Котельва представляет много оригинального, вырабатывающегося под влиянием тех исключительных условий, в которых она находилась сначала как пограничный «с дикою степью» сторожевой пост, потом казацко-чумацкая и наконец чисто-чумацкая слобода. Литовский укрепленный городок до слияния Малой России с Московским государством, она вслед за тем резко отчалила от соседнего с него пограничья гетманщины, и в 1745 году мы ее видим за чертою малороссийских таможен. Так, в ведомости, представленной в этом году гетману Разумовскому об индукте и эвекте, собиравшихся с запорожцев[18], в качестве таможни фигурирует Куземин и далее Полтава. Со старшиною Ахтырского полка, в котором Котельва числилась, у нее были свои старинные счеты, и она, по силе возможности, держалась от него особняком; с другой стороны, торгово-промышленные интересы тянули ее к Запорожью, без посредства которого в старые годы, как известно, трудно было добывать рыбу на Дону и соль в Крыму.

Все эти условия не могли остаться бесследно, не могли не наложить своеобразных особенностей на быт Котелевского населения.

Местные старожилы с большею симпатией отзываются о прошлых временах Котельвы.

Гостеприимство и радушие были основными чертами тогдашнего общежития. Брань считалась пороком, почтительность к старшим – обязанностью всякого. Только старший в семье мог, в случае надобности, пожурить подчиненных, сделать им выговор; но все это делалось мягко, любя, без злобы, серьезно. Если проступок слишком уже выходит из границ, хозяин-владыка, в крайнем случае, и словами «докоряв» виновному: «а, щоб тебе Бог любыв!» «нехай тоби клоччя, та вовна»… «цур тоби, якый осоружный», сказав «щоб тоби пусто було» считалось уже признаком недоброго нрава того «хто таку рич вымовляв». О воровстве в Котельве и помину не было. «Бывало», рассказывала одна столетняя старушка, «паны нагулявшись в горницах, выйдут за ворота на майдам (площадь), расстелют дорогой персидский ковер среди дороги и начнут кружать из золотых кубков венгерское и варену, наливки всякие и меды. Пьют, пока охота, а потом разойдутся спать, кто куда попало. Так и заночует бывало все добро на улице. Идут утром люди на базар, обходят, да сглядываются. И хоть бы маленька вещица как нибудь затерялась – никогда!...». Жили роскошно иные; нобывали и такие, что только и знали в церковь, да на пасику. В старину грамотностьне была в ходу, но между набожными котелевцами встречались такие, что божественную службу знали в совершенстве, Псалтырь и Евангелие читали наизусть. Имена таких лиц можно и теперь еще услышать.

Старинные свадебные обычаи, в среде котелевских простолюдинов, до сих пор не утрачены, но в них много вошло детальных нововведений. Гомерические поминальные обеды отошли уже в область преданий. Несколько лет тому назад их придерживались даже интеллигентная среда. Памятны, например, котелевцам похороны инженер генерал-майора Фёдора Тимофеевича Матушинского, умершего в конце, кажется, 30-х годов текущего столетия. Почти вся Котельва, говорят провожала гроб его до могилы, причем на память некоторым давались в руки деревянные двуглавые орлы… На обед же собрались не только местные обыватели, но и пришлые из окрестных сел и хуторов, верст за 10–15. Мало было места во дворе, некоторые расположились за воротами на улицу.

Ели тогда в сласть, пили на славу. К украинской кухне у панов, духовенства и именитого купечества приходила на помощь польская и даже турецкая стряпня: после турецкой войны конца 20-х годов в Котельву, вместе с пленными воинами, попали и некоторые турчанки, они то и пригодились со своим кулинарным искусством местным домовитым хозяйкам.

Из общественных развлечений у панов видную роль играли банкеты, особенно праздничные на масляную. На улицах Котельвы были в большом ходу кулачки. Драться на кулачках выходили без различия званий – у кого сила, тот и мерился ею. Необходимою принадлежностью бойца считались шапка-кучма, синий кафтан и красный пояс. Дрались, рассказывают очевидцы, как на войне. Побежденные нередко приобретали чувствительное увечье, а случалось, единоборства выделилось в те годы. Рассказы о них живы по сей день. Досветки и улицы были по всей слободе. На улицах происходили игры в танок, в «перепелычкы» и др. Купало праздновался еще не так давно.

Но простота нравов не помешала Котелевцам выделить из своей среды и таких людей, которые, любя предковские обычаи, и современности не упускали из виду. Одни из таковых выдвинулись по службе, другие оставили по себе заметные следы на поприще общественной и литературной деятельности.

Известный поэт, переводчик Иллиады Гомера, Н. И. Гнедич, – котелевец. Отец его, поручик Иван Гнедич, значится в вышеприведенном нами списке Котелевских помещиков. Бывшая его усадьбы до сих пор существует в Котельве, в преображенском приходе.

Иван Алексеевич Сливицкий, некотрое время адъюнкт Харьковского университета, потом содержатель гремевшего в свое время в Харькове частного пансиона, имевшего права гимназии. Много воспитанников приготовил он в местный и другие университеты, и общеобразовательное его значение для края не прошло бесследно.

Научная диссертация Ивана Алексеевича, если не ошибаемся, носить заглавие «Война за независимость Северо-Американских Штатов».

Григорий Семенович Пехотинский – инспектор-преподаватель Закона Божия в пансионе Сливицкого. Кто из знавших его не помнит этого симпатичнейшего идеалиста-педагога, доброго, честного, преданного своему делу бескорыстно? Сын небогатого протоиерея Г. С. Ещё в детстве по собственному опыту был уже знаком с нуждой, слышал не раз от отца, что наука полезна, но что учиться бедному человеку не легко. Живой пример был перед ним на лицо: о. Симеон много переиспытывал горя и жизненных неудач, пока попал в школу, да и в школе ему бывали невзгоды. Свою фамилию Пехотинский он объяснял тем, что много ходил пешком, когда учился… Жизненная карьера Григория Семеновича была не сложна: учился в бурсе, причем состоял в хоре певчим, потом в Харьковском Коллегиуме, а по окончании курса попал учителем в Лебединское уездное училище. Здесь он был недолго и, по приглашению И. А. Сливицкого, перешел наставником в его пансион. В пансионе он сразу занял выдающееся положение: по общему отзыву: по общему отзыву всех знавших Г. С., он, de facto, во все время существования пансиона был в нем главным руководителем по учебной и воспитательной части. Со смертью Пехотинского, последовавшею в 1857 г., пансион Сливицкого вскоре был закрыт.

Гр. Сем. Кой-что пописывал. Из его сочинений в тесном кружке его знакомых популярнее всех была книга под заглавием «Нравоучительные повести и рассказы»; кроме того, известны его журнальные статейки – «Мое детство» и фельетон «И мои мысли вслух». В «Нравоучительных повестях и рассказах» фабула некоторых заимствована из личных наблюдений и впечатлений автора. Теперь его сочинения – библиографическая редкость.

Аполлон Михайлович Матушинский первоначальное воспитание получил в пансионе Сливицкого под руковдством Пехотинского, потом учился в Харьковском университет по историко-филологическому факультету, курс которого окончил со степенью кандидата. Художник и поэт по натуре, А. М., прослужив несколько лет в Петербурге, вышел в отставку и долгое время путешествовал по Европе, изучая в кабинетах и музеях скульптуру и живопись. Результатом его трудов была обширная статья о Торвальдсене, помещенная в «Русском Вестнике» и написанная в Котельве, куда он прибыл из-за границы в начале 60-х годов с целью, если окажется удобным, заняться хозяйством. Опыт длился более трех лет, пока А. М, не попал по выбору на общественную службу в должность члена  по выбору на общественную службу в должность члена Харьковской губернской земской управы. Это перемена жизни, конечно, была случайная, но и без нее А. М. едва ли оселся бы в Котельве: с серенькою обыденностью обывателя глухого уголка не мирились ни его симпатии, ни привычки. Выехав из Харькова в Петербурге, он уже более не возвращался на жительство в Котельву, а приезжал в нее только на короткое время. Последние годы его жизни и службы всецело принадлежат Петербургу. Родине, в лице университета, он оставил самый дорогой для него предмет – богатую коллекцию книг, картин и других  художественных предметов.

Время накладывает свою руку и на Котельву. Много типических черт старинного быта утратила она, но многое еще, как дорогая память прошлого, как дань предкам, хранится в нравах и обычаях ее обывателей. По внешности Котелевца легко распознать между иногородними. Дородность, большой рост, крупные черты лица – вот его типические особенности; усачи попадаются в Котельве, как нигде. У женщин большею частью овальное лицо, орлиный нос, густой румянец на щеках и роскошная, чаще всего темно-каштановая или русая коса. Костюмом своим Котелевцы и Котельвянки дают моду окрестным своим соседям. Котелевские кожухи и кчмы славятся на всю округу. По части моды на очипки, на головные повязки и вообще на щегольство Котельвянки – решительно законодательницы. «Так носят у Котельви», «таке я бачыла на Котелевский молодыци», «нистоснисинько у такому ходять Котелевски дивчата», - настаивает, в случае нужды, правобережная казачка, и уж так, или иначе, а быть по тому. В большие, и особенно в храмовые в Котельве можно встретить костюмы, принадлежащие, по меньшей мере, эпохам двух последних столетий. Не говоря уже о плахте и запаске, которых, как известно, держатся еще во многих местностях, здесь вы увидите и такие халаты, как носили еще сотнички и эсаульши, такие шолковые и других сортов плашки, каких давно уже за большие деньги нельзя купить ни у одной крамарки. А килими, коци, щитые хустки и рушники, да это такая редкость, какой нигде, кроме Котельвы, не найти. Зауряд с этим, погоня за модой, за новизной. Котелевец редко сидит дома. Скорее, если он нужен, его можно встретить где нибудь на стороне – то он лес выторговывает, то колеса закупает, то в далекой дороге чумакует, то, если и в своей слободе, либо на базаре, либо, грешным делом, и в питейном. В шинок разве пьяница идет для того, чтобы пить. Хозяин же если там и пьет, так и пьет по делу, либо для дела. К ярмаркам и вообще к торгам Котелевцы чрезвычайно чутки. Спекуляция вского рода их любимая специальность. Котельвянки – домовитые хозяйки, выносливые работницы и мастерицы на разные рукоделья. К сожалению, частные отлучки на заработки положили свою печать и на правах Котелевцев. Песня – «несенитныця», заимствованная на лету, случайно, еще куда бы ни шла; но жизнь вне семьи прививает к нравам молодежи много привычек, более нежелательных… С другой стороны, влияние грамотности в последние годы стало заметно сказываться на образе жизни Котелевцев. Эти два течения, несомненно, возмутили в Котельве покой предковских традиций и обычаев; своим взаимным пропредковских традиций и обычаев; своим взаимным противодействием каждое из них более или менее участвует в установке нового склада общественного быта.

А. Твердохлебов