© Андрей Парамонов, Александр Парийский

Молченский монастырь возник в 90-е гг. XVI ст. за посадом, над р. Крынкою, на месте передового укрепления, защищавшего Рыльские ворота города. Его предшественник – загородная обитель, –  в эти годы был разрушен татарами.

В последние десятилетия историки и реставраторы пролили свет на то, как возводился на пожертвования Бориса Годунова в 1602–1604 гг. в камне монастырский комплекс – «каменный замок» с 6-ю круглыми башнями и Святыми воротами[1]. Крепостные сооружения монастыря по типу и оборонным возможностям напоминали укрепления Ипатьевского монастыря в Костроме и Панфутьево-Боровского под Брянском до реконструкции в первой четверти XVII ст.

В 70-е гг. XIX ст. примерно 2/3 первоначального шестигранника монастырских стен с тремя круглыми башнями еще сохранялось в виде близком к изначальному, а в настоящее время от стен сохранились лишь незначительные фрагменты.

Молченский монастырь с 18 ноября 1604 г. по июнь 1605 г.служил резиденцией Лжедмитрия I. Здесь в оборонной камере над алтарем собора он скрывался после разгрома под Добрыничами, собирая силы для похода на Москву.

Стоящий посреди монастырской твердыни собор Рождества Пресвятой Богородицы является центральным звеном в оборонной системе и по своему архитектурному типу, функциям и декору для Украины уникален.

Сейчас собор представляет собой сложную структуру, которую составляют три высотных объема типа «восьмерик на четверике», скомпонованные «глаголем» и окруженные с юга и запада аркадой – галереей. Небольшие участки галереи имеются в западной и восточной частях северного фасада. Открытое крыльцо на ползучих арках ведет во второй ярус галереи к порталу центрального объема, возможно ранее еще существовало крыльцо с северной стороны храма. К главной башне высотой 38 м с востока примыкает башенный алтарь, а с севера придел святых Зосимы и Савватия Соловецких[2]. При перестройке южной галереи в 1669 г. в ней был устроен симметричный алтарь святых Симеона и Саввы Сербских[3]. Комплексные исследования здания собора проводились коллективом института Укрпроектреставрация в 1976-1981 гг. при участии В. В. Вечерского. На их результаты, изложенные в книге последнего[4], мы будем и в дальнейшем ссылаться, вступая с автором в полемику по отдельным пунктам. Как установили исследования 1976-1981 гг., дополненные при реставрации храма 2000-2004 гг., в 1604 г. собор представлял собой сложный комплекс, сочетавший в себе хозяйственные и оборонные функции. В первом этаже размещалась трапезная, перекрытая крестовыми сводами на распалубках, опиравшимися на центральный столп, с востока – престол во имя Антония и Феодосия, с севера – ризница. Помещения первого яруса, кроме трапезной, имели узкие щелевидные окна–бойницы, некоторые из них были обрамлены треугольным наличником, характерным для крепостных сооружений. Три верхних престола окружала открытая галерея – гульбище, вымощенная плитами песчаника. Сюда открывались три килевидных перспективных портала, характерные для русской архитектуры 70-х гг. XVI ст.[5] Центральный храм Рождества Богородицы и северный придел были перекрыты сомкнутыми сводами со световыми главами, чему соответствовали с фасада несколько ярусов килевидных кокошников. На Москве такие храмы называли «огненными» – завершения походили на пляшущие языки пламени. После обрушения в пожар 1612 г. от центрального объема сохранились только стены с началом сводов и первым ярусом кокошников завершения. Два других придела видимо не пострадали. Восточный придел представлял собой шатровый храм, близкий по формам и деталям. Троицкой церкви в Орел-городке – укрепленной царской усадьбе западнее Можайска[6]. Обе постройки стилистически близки творческой манере Государева мастера, подмастерья каменных дел Федора Савельевича Коня – строителя монастыря под Дорогобужем. Реставрационные исследования установили, что шатровое завершение придела сохранилось на 2/3 своей высоты в поздней обстройке. Цела и боевая камера с тремя бойницами, где скрывался Лжедмитрий.

Из-за неспокойных событий смутного времени восстановление собора затянулось, и было произведено в 1630-1636 гг. Как считает В. В. Вечерский, собор был восстановлен в виде близком к первоначальному, лишь галерея второго яруса была обстроена каменной аркадой с деревянной кровлей. По его мнению, башенные объемы на соборе появились на рубеже XVII–XVIII ст. Обратимся к письменным свидетельствам, оставленным Павлом Алеппским: «Под пение мы поднялись по высоким ступеням в святую церковь. Она имеет большой сводчатый купол, окруженный обширной галереею, откуда открывается чудесный вид на речку и поля. Около этой церкви есть еще одна, малая, во имя Нерукотворного образа, и поблизости ее красивая колокольня. Вокруг высокого купола есть и другие высокие купола». Все вышесказанное мало напоминает храм, приведенный в графической реконструкции, а скорее соответствует теперешнему состоянию собора – храмы с сомкнутыми сводами не были в диковинку с середины XVII ст. – например, в том же Путивле уже существовал подобный храм Спасо-Преображенского монастыря. Скорее всего, башенные завершения над алтарем (взамен шатрового) и над центральным объемом храма появились именно в 1636 г. Завершение северного придела более дробное, его детали ближе колокольне 1700-1702 г. Как видно на проектных чертежах 1976 г. и на фотографиях храма до последней реставрации, северная стена центрального объема, к которой примкнул придел была перелицована, утратив свой первоначальный декор, окно в северной грани центрального восьмерика заложено, а его наличник срублен. Очевидно, третья башня над приделом, как и наличники в его первом ярусе действительно относятся к рубежу XVII-XVIII ст. В 1651 г. придел должно быть сохранялся таким, каким был выстроен в 1604 г. В его западной части на стене арочной открытой галереи стояла двух или трехпролетная звонница – стенка как во многих московских храмах XVI - первой половины XVII ст. Это соответствует описанию Павла Алеппского – других храмов в монастыре тогда не было.

В новом облике собор приобрел раннебарочные, с налетом ренессанса черты, чего не было ни в одном памятнике как русской, так и украинской архитектуры того времени (этого не ощущается в настоящее время, когда верхний ярус галереи отсутствует, а завершение северного придела переделано).

Восьмерики восточного и центрального верха отличались особой органичностью, близостью по силуэту к завершениям деревянных храмов. Башни постепенно вырастали из широко раскинувшихся открытых двухъярусных арочных галерей с примыкавшим с севера невысоким придельным храмам. Сохранившиеся кокошники четверика были переделаны в фигурные фронтоны-аттики[7], подобные тем, которые мы увидим на Нарышкинских храмах  Москвы в 80–90 гг. XVII ст. Наличники оконных проемов, устроенных в 1636 г., намного сложней чем в Стародубе. В полуколонках появились перехваты – дыньки, обрамленные орнаментированными поясками, их поддерживают многообломные кронштейны, намного сложней стал рисунок тимпанов с разорванными фронтонами и гирькой. На гранях восьмерика робко появляются пучки спаренных полуколонок. При строительстве собора применено более 20 видов лекального кирпича.

Восьмерик центрального купола почти равной ширины с нижележащим четвериком. Внутри переход к нему осуществлен тремя ярусами конических парусов–тромпов, как было принято в русских шатровых храмах. Все вышесказанное позволяет сделать вывод, что в 30-е гг. XVII ст. в монастыре работали те же мастера, что и в Стародубе, сочетая в возводимых постройках русские технические приемы с украинской объемно-пространственной композицией здания и белорусским фасадным декором.

Архитектурный тип собора Молченского монастыря, восходящий к украинским деревянным ярусным постройкам, быстро привился в архитектуре русских пасадских храмов – уже в середин 60-х гг. XVII ст. началось их возведение сначала в провинции, а потом и в столице – например Никольская церковь в Торопце, 1666-1669 гг.