Покровская церковь в гнилом хуторе окончена строением в 1821 году, на место бывшего здесь молитвенного дома, существовавшего более 10 лет.

            Когда земля, на которой лежит слобода Гнилая, или Покровская, по распоряжению начальства была отчислена к Харьковской губернии, принадлежав прежде к Воронежской, то жители Воронежской губернии слободы Двулучной, в числе 100 душ, не желая уступить урочища, прежде им принадлежавшего, вышли из Двулучного общества и поселились при небольшой речке, издревле называемой Гнилою, образовав собою хутор Гниловский. Выгоды к жизни, состоявшие в изобилии и доброкачественности земли, а также недальность слободы Сватовой Лучки, главного в то время торгового пункта, где новые поселенцы без затруднения сбывали свои произведения, сделали это место известным и привлекли к нему много поселенцев из разных мест, так что их наконец составилось более 500 душ ревизских. Гнилый хутор назван слободою Покровской тогда, когда построился здесь храм во имя Покрова Пресвятой Богородицы.

            Ближайшая к месту жительства Верхне-Дуванская Благовещенская церковь служила им приходской церковью до тех пор, пока одному из благочестивых жителей Мирону Евсюку, не пришла на сердце благодатная мысль построить храм в Гнилом. Но явившийся тут гибельный раскол в лице нескольких сектантов Поморской беспоповщины, отклонявший православных от построения храма, с целью пленить их в свою ересь, долго служил препятствием исполнению благочестивых намерений Мирона Евсюка. Раскол, пользуясь раздорами жителей, пришедших из разных мест, и более тем, что не было пастыря, который бы своим присутствием мог вразумлять их, свободно и с успехом бросал плевелы своего лжеучения в сердца простодушных поселенцев. Наглость ересеначальника, Прокофия Иванова, доходила до того, что он в звании Апостола обходил все ближайшие хутора и увещевал к поступлению в раскол. Следствием сего было то, что сотая часть поселенцев осталась не зараженной тлетворным духом раскола, и раскольники своею многолюдностью легко могли спорить с количеством православных. Вот тут то особенно благочестивый старец Евсюк, ревнуя к благу православия, и видя в какой опасности находится его братия, оказал редкую братскую любовь и самоотвержение: он, в сопровождении нескольких избранных жителей, отправился в Харьков к преосвященному и рассказал о делах раскола и бедствия православия. Вследствие сего, прислан был сюда священник Димитрий Чернявский, которому дозволено было вступить в заведывание новым приходом. Пока Мирон Евсюк, занимаясь в отдаленных местах испрашиванием пожертвований, приготовлял средства к сооружению молитвенного дома, священник Димитрий Чернявский открыл богослужение в простой избе. В 1817 году приступлено было к построению ныне существующего храма, зданием каменного, на что и выдана грамота преосвященным Павлом.

            По совету и убеждению Мирона Евсюка, положено было взнесть по 5 рублей со двора, и этот налог повторялся несколько раз, до тех пор, пока наконец в 1820 году с помощью Божьей, храм был приведен строением к окончанию. Не доставало средств к его украшению и благолепию. Когда же жители почувствовали свою беспомощность, то Бог неожиданно послал им свою помощь. Помещица Анна Ивановна Соболева, жительствовавшая около города Купянска, та самая, которая с мужем своим благодетельствовала храму Вознесения Господня в соседственной слободе Ново-Ольшаной, взяла на свое попечение украсить храм иконостасом и снабдить необходимыми для Богослужения вещами; на какой предмет предложено ею 4000 рублей ассигнациями и несколько вещей, необходимых для храма. Имя благотворительницы «Анна Соболева» вышито на срачице престола.

            В первый воскресный день, при собрании жителей, был отпет молебен о здравии Анны и супруга ее, Ивана Марковича, и потом принесено благодарственное Господу Богу молебствие за великое благодеяние, оказанное в минуты скорбного лишения. Таким образом, был совершенно окончен в 1821 году, и в том же году был освящен преосвященным Павлом, в проезде его по епархии. Рассказывают, что когда, по освящении храма, было сорокодневное служение, то Мирон Евсюков был постоянным и повседневным молельщиком в храме, и часто просиживал пред храмом по несколько часов и долго плакал. Конечно это были слезы радости и благодарности ко Всевышнему за то, что он сотворил с ним великую милость, избрать его орудием в построении храма. Чрез несколько лет, по окончании храма, народонаселение увеличилось до 1500 душ, и потому открыт здесь другой штат.

            С 1834 – 1840 г. построена каменная колокольня, а в 1846 году также ограда.

            Церковной земли 66 десятин.

            Не умолчим никогда силы Твоя глаголати, недостойные!! Окрестность Гнилой постоянно была под особенным покровительством Покрова Пресвятой Богородицы, в честь и имя коей посвящен Покровский храм. Старожилы утверждают, что с самого поселения слободы до 1831 года никакое бедствие не нарушало их мирной и спокойной сельской жизни. Только с 1831 года начали по временам жители Покровска чувствовать над собой карающую руку правосудного Мздовоздаятеля. Но самый 1831 год не так страшен для жителей Покровска, каким он явился для других мест. В Покровске из 4000 душ досталось в жертву язвы всего только 42 души. А где искать причины такого редкого и удивительного случая, как не в милосердом покровительстве Преблагоскловенной Девы, для умилостивления коей сделан был тогда, по настоятельному убеждению бывшего тогдасСвященника Петра Малишевского, крестный ход вокруг слободы? 1833 год тоже для жителей Покровска не был страшен. Но здесь, с одной стороны, урожай хлеба, если не изобильный, то в сравнении с другими, даже ближайшими местами, очень удовлетворительный, а с другой, изобильный запас хлеба от прежних урожаев очень облегчили участь жителей Покровска и поставили эту слободу наряду с такими местами, откуда ближайшие места могли получать себе продовольствие в бедственный год.

            С 1847 года и жители Покровска должны были увидеть на себе кару в полном смысле этого слова. 1847 год был как бы началом и предвозвестником тех бедствий, какие готовили  краю страшные 1848 и 1849 годы. Когда в 1847 году весть о чрезвычайной смертности от холеры дошла до жителей Покровска: то это обстоятельство очень смутило их. Где оставалось искать себе защиты и облегчения в такую годину, как не в благодатном недре  святой веры, и что осталось во утешение смутившимся от опасности быть жалкою жертвою внезапной и наглой смерти, как не пламенная и искренняя молитва к Тому, в чьих руках жизнь и смерть? Двери храма не затворялись тогда с утра до вечера, и редкие промежутки можно было находить, в которые бы свободен был храм от молельщиков и приносящих покаяние. Когда же наконец в ближайшей слободе, Араповке, холера начала действовать с свойственной ей быстротой и ужасом, то по совету протоиерея Левицкого и священника Стефанова, предположено было в нарочитый день совершить вокруг слободы крестный ход. По расположению Покровска, нужно было сделать сперва шествие с юга на север, и когда ход достиг северной части слободы, то, по распоряжению протоиерея Левицкого, отслужен был молебен, на этот случай изложенный. В это время молельщиков до того умножилось, что, с достоверностью можно сказать, едва ли один двор в Покровске оставался такой, из которого не было бы одного, двух или трех лиц, участвующих в крестном ходе. Такое же молебствие совершено было на западной, южной и, наконец, восточной близ церкви стороне. Сверх сего, по желанию некоторых, служились молебны по домам. Очень замечательное при этом ходе случилось обстоятельство, о котором нельзя не упомянуть. Когда крестный ход приблизился к церкви, после обхода всей слободы; то жена здешнего жителя, Косьмы Евдокимова, упрашивала своего мужа, занимавшегося в это время в своем дворе, лежавшем от церкви в нескольких саженях, взвешиванием купленного им меда, чтобы он, оставив свое занятие, пригласил священников придти со святыней в дом и отслужить молебен по примеру других, но он с досадой отверг ее просьбу и проговорил несколько слов не в пользу крестного хода. Чем же кончилось? Тем, чего и должно ожидать. Жители слободы Покровска совершенно были свободны от холеры, один только Косьма достался в жертву холере. И это обстоятельство случилось не далее, как чрез неделю после крестного хода. Так наказан за свою холодность, маловерие и явное оскорбление святыни. Тем и кончился 1847 год для жителей Покровска. Но скоро забыли жители Покровска десницу Божью, толико им благотворившую. Не понятно, с чего явилась беспечность в народе, какою особенно дозволили себе отличаться жители Покровска в 1848 году. Конечно, человеку свойственно обольщаться в счастии. Но грозна была в народе беспечность в такое время, каково было 1848 года, когда и самая закоренелая в преступлениях душа невольно содрогнулась бы, видя в опасности свою жизнь. Наступившая весна 1848 года, своим благорастворением воздуха и очень удовлетворительным всходом полевых злаков и посевов, много обещали жителям Покровска. Но последовавшая затем чрезвычайная засуха, тяжкое и страшное действие коей увидели в мае, а еще более в июне месяце, когда небо сделалось медяно и земля едва не железною, дала собою уразуметь всем, даже и буйным детям греха, что милость Божья уже пресеклась для не умевших ценить ее. Но это было еще только начало того народного бедствия, которое готовилось в 1848 году, к страху остаться без жизненного продовольствия присоединилась еще холера. Совершен крестный ход, начались подворные молебствия, но ничто, казалось, не в состоянии было умилостивить правосудного Мздовоздаятеля. Тогда как в других местах холера действовала не так сильно, в Покровске не было дня, в который не доставалось бы более 10 человек ей в жертву, так что в продолжение месяца умерло от холеры 300 душ обоего пола. Мало отрады было и для оставшихся в живых, когда увидели, что 1849 год готовил им новое бедствие и горе. При крайнем недостатке жизненного продовольствия, открылась цинга, болезнь, не менее самой холеры ужасная, она решительно опустошила целые семейства. Нельзя было без ужаса видеть, как во многих местах все без исключения, быв подвержены цинге, представляли собою самую жалкую картину семейного бедствия, когда при недостатке пищи лишены были и самой последней отрады – присмотра и ухода за ними, так необходимого во всякой болезни, тем более в такой, которая очень продолжительна и лишает больного средств встать с болезненного одра. Едва десятая часть жителей оставалась свободной от ужасных и мучительных страданий цинги, число же умерших простиралось до 150 человек.

В подтверждение всеблагих и всесвятых действий промысла Божьего над человеком, необходимо увековечить память о нижеследующих обстоятельствах, бывших в приходе Покровской церкви:

1. Когда в 1848 году холера открылась в слободе Покровске, то жители, вместо того, чтобы обратиться к молитве, как это было с ними в 1847 году, предались явной и страшной беспечности и даже буйству. Ни убеждения служителей алтаря, ни опасность, в коей находилась их жизнь, ничто не в состоянии было возбудить их от сна греховного. Напрасны были на этот раз наставления священников, напрасно и колокольный звон звал их под благодатный кров Святой Церкви. Все отвергнуто и забыто было ими в это ужасное время. Из 3000 душ обоего пола, живущих в Покровске, едва 20 душ посещали храм и отговели по обряду Святой Церкви.

2. Нельзя не упомянуть и о следующем обстоятельстве, из коего можно видеть, как страшно пренебрегать обрядами святой веры. Когда в 1848 году совершаем был крестный ход вокруг слободы, нужно было, между прочим, проходить и мимо двора казенного крестьянина Феодора Сероуса, человека довольно зажиточного, семейство которого состояло из 5 душ. Ближайшие к нему соседи служили в своих домах молебны, куда, по распоряжению священника Иоанна Стефанова, обыкновенно вносились две иконы: храмовая и икона Святой Великомученицы Варвары, коей от Бога дарована благодать избавлять от внезапной смерти, но Сероус, не участвовав в крестном ходе, при этом не только не пожелал иметь в своем доме такой дар заступления, но и остался в какой-то чудной для всех холодности к этому. Почему взоры всех, бывших здесь, обратились на него с каким-то предчувствием беды, а священник Иоанн Стефанов невольно смутился, узрев такую беспечность. Не прошло двух дней и Федор Сероус в одну ночь лишился сына, невестки и двух внуков, а сам пощажен Тем, Иже не хощет, да кто погибнет, но да вси в покаяние придут, чтобы последующею своею жизнью очистить свой грех и привесть раскаяние. Когда это обстоятельство случилось с Федором Сероусом: то он со слезами исповедывал пред всею Церковью свой грех, доведший его до таких последствий.

В приходе Покровской церкви 2-го класса, по ведомостям, видим следующее число прихожан: в 1820 году 1215 муж., 1283 жен., в 1830 году 1699 муж., 1772 жен.; в 1840 году 1927 муж., 2065 жен.; в 1850 году 2270 муж., 2314 жен. душ.

Мы уже упомянули, что Покровский приход давно страдает от раскола. В 1826 году было здесь раскольников 145 душ муж., 160 жен.; в 1830 году 85 душ муж., 91 жен.; в 1835 году 86 душ муж., 97 жен.; в 1840 году 96 душ муж., 108 жен.; в 1845 году 115 душ муж., 120 жен.; в 1850 году 42 душ муж., 45 жен.

Принявших в разное время единоверие ныне имеется здесь 91 муж., 92 жен. душ; другие присоединились к общей православной церкви.